– Тебе нездоровится? Подожди. Дай поправлю подушку. Вот так. Теперь лучше?

– Тебе бы в больнице сиделкой работать.

– Меньше всего хотела бы ухаживать за другими людьми. Только за тобой.

Это были простые, безыскусные слова, но под ними таилась глубокая бездна невысказанного чувства.

Зазвонил телефон. Мэри подошла к нему, сняла трубку.

– Это Мики, – пояснила она Филипу. – Да… Мы уже слышали. Отец звонил… Хм, разумеется… Филип говорит, что, если юристы найдут доказательства убедительными, все будет хорошо. В самом деле, Мики, не понимаю, чем ты так огорчен… Не считаю себя идиоткой… Мики, я действительно не думаю, что ты… Алло! Алло! – Мэри нахмурилась и опустила трубку. – Он не захотел разговаривать. В самом деле, Филип, я не понимаю Мики.

– Чем именно он тебя огорчил?

– Хм, он будто взбесился. Назвал меня идиоткой, сказал, что я не задумываюсь о последствиях. К черту! Так и сказал. Но почему? Не понимаю.

– Испугался, наверное, а? – в раздумье произнес Филип.

– Но почему?

– Хм, знаешь, он прав. Последствия неизбежны.

Мэри окончательно растерялась:

– Думаешь, снова всколыхнется интерес к этому делу? Конечно, я рада, что имя Джако больше не замарано, но тошно делается, когда народ языки распускает.

– Не в том дело, что соседи скажут. Есть вещи и поважнее. Полиция заинтересуется, вот!

– Полиция? – всполошилась Мэри. – Им-то что за дело?

– Моя дорогая девочка, подумай, – сказал Филип.

Мэри медленно подошла к нему, присела рядом.

– Понимаешь, преступление оказывается нераскрытым, – подсказал ей Филип.

– Станут ли они из-за этого беспокоиться? Столько времени прошло!

– Приятно лелеять иллюзии, – иронически заметил Филип, – но боюсь, дело дрянь.

– Ведь они сами напутали… возвели на Джако напраслину… захотят ли начать все снова?

– Они-то, может, и не захотят – но будут обязаны! Закон есть закон.

– О, Филип, уверена, ты ошибаешься. Поговорят немного, на этом все и закончится.

– А жизнь наша будет счастливой и безмятежной, – поддразнил ее Филип.

– Почему бы и нет?

– Не так все просто. – Он покачал головой. – Твой отец прав. Нужно всем собраться и посоветоваться. И пригласить Маршалла.

– Считаешь, что надо поехать в «Солнечное гнездышко»?

– Да.

– Но мы не можем.

– Почему?

– Это неосуществимо. Ты болен и…

– Я не болен, – раздраженно произнес Филип. – Я достаточно здоров и крепок. Ноги вот только отказали. А дай мне подходящий транспорт, я и до Тимбукту доберусь.

– И спорить не хочу, проку нет тащиться в «Солнечное гнездышко». Начнут перетряхивать старое…

– Меня это не тревожит.

– …И дом не на кого оставить. А кругом полно грабителей.

– Попросим кого-нибудь переночевать.

– Легко говорить… будто это так просто.

– Старая миссис Уотсхернейм может приходить ежедневно. Да перестань все валить на хозяйство, Полли. Видно, ты не хочешь ехать.

– Да, не хочу.

– Мы там долго не задержимся, – убеждал ее Филип. – Но думаю, ехать надо. Это тот случай, когда вся семья должна объединиться. Покажем людям, чего мы стоим.

В Драймуте Калгари рано поужинал в отеле и поднялся в свой номер. Посещение «Солнечного гнездышка» глубоко потрясло его. Он исполнил свою тягостную обязанность, хотя потребовалось немало душевных сил, чтобы на это отважиться. К тому же пришлось столкнуться с такими проблемами, каких он не мог и предвидеть. Калгари вытянулся на кровати, закурил и попытался припомнить, как все было.