Но никто не отозвался. Он крикнул еще и еще раз, повертываясь в разные стороны.

Напрасно. Ему не отвечал никто.

Карик нахмурился:

— Нет. Должно быть, мне показалось.

Он взглянул на темную рощу, где осталась Валя, и громко сказал:

— Валя, ты слышала? Как будто Иван Гермогенович кричал? Слышала ты или нет?

Но на этот раз и Валя не ответила Карику. “Ну, не хватает еще, чтоб она пропала!” — подумал Карик и крикнул погромче:

— Ва-аля!

С обрыва упал в воду камень. Карик вздрогнул, оглянулся, постоял немного и снова крикнул:

— Ва-алька-а-а!

Валя не отвечала.

“Ну вот, говорил ей, чтоб сидела на дереве и ждала, а она ушла куда-то… Свяжешься с девчонками — сам не рад будешь”.

И он не спеша пошел через поле к роще.

Но вот и роща.

Карик подошел к деревьям. Задрав голову, он посмотрел на густые вершины.

Утренний ветерок тихо покачивал широкие листья, из которых выглядывали огромные желтые шары.

Вали на деревьях не было.

— Где же она? — совсем растерялся Карик.

Он крикнул еще раз и еще раз, но только ветер прошумел ему в ответ. Валя не отзывалась.

Карик прикусил губу, остановился и задумался:

“Валя не могла убежать далеко. Значит?.. Значит, ее кто-то схватил, утащил куда-то, а может быть… сожрал”.

Карик даже вздрогнул.

“Ах, если бы здесь был Иван Гермогенович! Он бы непременно что-нибудь придумал, непременно нашел бы Валю”.

Карик беспомощно огляделся.

Вокруг лежали безмолвные холмы. Холодное небо висело над мертвыми песками. Тоскливо шумел голый, высохший лес на соседнем пригорке.

Над головой со свистом мчались куда-то исполинские жуки, задевая крыльями уродливые деревья.

Все кругом было чужим, непривычным, страшным. Карик, вздрогнув, с пронзительным криком побежал вперед, не разбирая дороги.

Перед рассветом Иван Гермогенович проснулся от страшного холода. Он придвинулся к стенке, но тотчас же отскочил от нее, точно ужаленный. Роговая стенка раковины была холодна как лед. Спать в таком леднике было просто невозможно. Иван Гермогенович выбрался из раковины и принялся бегать вокруг нее, стараясь хоть немного согреться.

Еще светила луна.

Холодный ветер дул в лицо, в спину, поднимал тучи мелких камней, они больно хлестали по рукам и ногам.

— Ну и ночка! — ворчал профессор. — Хорошо еще, что ребята устроились в теплом месте.

Он решил посмотреть, как они спят в орехе. Удобно ли им? Спокойно ли? Дрожа от стужи, он пошел к реке.

Бледная луна освещала голый пригорок с одиноким сухим деревом на вершине. Профессор взбежал на пригорок, растерянно огляделся.

Пригорок был пуст.

Сухое, искривленное дерево скрипело на ветру, грустно шурша высохшими листьями. Черные тени листьев печально ползли по холодной земле.

— Странно… Очень странно… — пробормотал Иван Гермогенович.

Он прекрасно запомнил, что здесь, на этом самом месте, лежал огромный орех. Вот и неглубокая впадина, вдавленная его круглыми боками. Ну конечно, это то самое место. Сомнений быть не могло.

Профессор наклонился к земле, внимательно рассматривая ее.

От впадины к реке тянулась черная широкая полоса; казалось, здесь протащили недавно тяжелую кладь.

— Странно! Очень странно!