Будучи человеком обстоятельным, Хеверад никогда не оставлял дело на самотёк, и каждый солдат мог автономно прожить не менее недели. А потом… потом как игральные кости лягут – повезёт, так поставят на довольствие, не повезёт – солдаты будут грабить жителей.

Полковник смотрел на мир реально и знал, что если солдата не покормить – он или взбунтуется, или же пустится во все тяжкие – будет грабить и воровать. Бунтовать солдатам, конечно, не дадут, а грабёж лучше возглавить и назвать его «закупкой продуктов у населения». Солдат должен быть сыт. Это правило. И командование Корпуса придерживалось его всегда и везде.

За день прошли двадцать ли. Враг где-то в десяти ли впереди, и полковник выслал разведчиков, чтобы узнать, что там делается. А пока – солдаты разбивали палатки, выстраивая их стройными рядами, разжигали костры, готовясь кашеварить. Крупы, сушёное мясо, жир, соль – всё это было в их мешках.

Каждое отделение готовило отдельно, и каждый из солдат выделял порцию из своих запасов. Капралы строго следили за процессом и не допускали крысятничества. Впрочем, позывов спрятать свои продукты не было. Сегодня ты не поделишься со своим соратником, а завтра, когда ты будешь умирать, ожидая помощи, он вспомнит, как ты «зажимал» горсть крупы, и… неизвестно, что будет. Фронт есть фронт. Тут всё на виду, и всё одним днём – сегодня ты жив, а завтра нет.

Для сержантов были поставлены отдельные палатки, для лейтенантов тоже, старшие офицеры также ночевали отдельно. Разделение по рангам было всегда. Питание сержантов и офицеров до майоров включительно шло из «одного котла», полковникам готовили отдельно.

Нед получил свою порцию мясной каши с лепёшкой, кружку воды, сдобренной красным вином, убивающим заразу (вода была из ручья, у которого и встал Корпус), и, усевшись на чурбак от спиленного дерева, принялся медленно, с наслаждением поглощать сытную, горячую еду. Последний раз он ел утром, когда их покормили на корабле, а «прогулка» на свежем воздухе с грузом на плечах очень даже способствует хорошему аппетиту. Особенно если тебе меньше двух десятков лет…

– Можно с тобой рядом присесть? – послышался голос, Нед обернулся и увидел Ойдара, нерешительно пристраивающегося на чурбак рядом.

– Конечно, нельзя! – сварливо ответил Нед. – Я же сейчас наброшусь на тебя с мечом и отрублю тебе голову за такую наглость! Ойда, ты что, болван? Садись и ешь! Чего спрашиваешь-то? Как чужой…

– Нуу… ты такой теперь важный, офицер… а я кто? Простой капрал. Ты победитель турнира, победитель дуэлей, мастер… снизойдёшь ли ты до разговора с простым солдатом?

– Свинья ты… – заметил Нед, облизывая ложку, – чего ёрничаешь? Забыл, как спали на койках рядом? Как рассказывали друг другу о своих мечтах?

– Рассказывал-то я… ты больше слушал, – усмехнулся Ойдар, втыкая ложку в свою плошку и подцепляя аппетитную горку каши. – Я-то всё помню, а ты не забыл? Ты ведь отдалился от нас с Арнотом. Теперь мы сами по себе, а ты сам по себе.

Парень с шумом втянул в себя кашу и задышал, обжёгшись:

– Горячая! Ох, как я проголодался! Сейчас бы бараний бок, жаренный на углях! Да вина! Да девку! Куда нас занесло?! Даже пожрать как следует не можем. Что там слыхать о боевых действиях?