Казалось, что здесь, на склоне холма, в виду реки, но поодаль от берегов, самое лучшее место для поселения — в безопасном отдалении, чтобы дети ненароком не упали в этот могучий, глубокий, бешено несущийся поток воды. Рамдас измерил расстояние — получилось 1,7 километра. Те, кому приходилось носить воду, обнаружили для расстояния другие меры: одна целая и семь десятых километра — это очень далеко для тех, кто носит ведра. А ведра приходилось носить. Здесь не было труб в почве, или кранов в камнях. Если рядом нет ни труб, ни кранов, обнаруживаешь, что вода, оказывается, необходима — жизненно, безусловно необходима. Что за прелесть, что за чудо, что за благословение, благодать, недоступная ангелам! Открывается жажда: что за наслаждение — утолить ее! И вымыться — стать снова чистой, какой была прежде, не осыпанной песком и прахом, не липкой от пота, а чистой!

Синь возвращалась с полей вместе с отцом. Яо сутулился на ходу. Руки его почернели, потрескались, грязь въелась в кожу. А Синь вспоминала, как липла к рукам мягкая корабельная почва, когда она работал в гидропонных садах, как отчерчивала краешки ногтей и складки на костяшках — только покуда он работал, а потом стоило сполоснуть руки — и они снова чисты.

Что за чудо — иметь возможность смыть грязь, и в любой миг утолить жажду! На Собрании все дружно проголосовали за то, чтобы перенести платки ближе к реке, подальше от Склада. Вода оказалась важнее вещей. А детям придется учиться осторожности.

Здесь всем приходится учиться осторожности, всегда и везде.

Фильтровать воду, кипятить воду — что за морока! Но врачи упрямо тыкали лентяев носом в свои чашки Петри. Местные бактерии процветали на средах, содержащих человеческие выделения. Значит, заражение возможно.

Рыть выгребные ямы, рыть компостные ямы — что за труд, что за морока! Но врачи тыкали лентяев в свои справочники. Хотя очень трудно было понять руководство по санитарным мероприятиям (отпечатано по-английски в Нью-Дели двести лет назад), значения многих слов приходилось выяснять по контексту: дренаж, гравий, сток, глина.

Что за морока — вечно осторожничать, опасаться, мучиться, следовать правилам! Никогда! Всегда! Помни! Нет! Не забывай! А то!

А то — что?

Все равно умрешь. Этот мир ненавидит тебя. Он ненавидит любое инородное тело.

Уже трое младенцев, и подросток. и двое взрослых. Все лежат под землей, в том тихом месте, рядом с первым, с малышом Тирзы, их проводником в подземный мир. Вовнутрь.

Пищи хватало. Когда глянешь на Склад, на сектор пищевых продуктов, на могучие пирамиды и стены контейнеров — кажется, что тысяче человек здесь хватит пропитания на всю вечность, мнится, что ангелы с неописуемой щедростью поделились своими припасами. А потом глянешь, как тянется земля, все дальше и дальше, за Склад, за новые ангары, а над ними — небо крышится еще дальше; потом вернешься взглядом — ящички-то такие крохотные.

Слушаешь, как на собраниях Лю Яо твердит: «Мы должны и дальше проверять местную флору на съедобность», а Чоудри Арвинд повторяет: «Мы должны разбить сады сейчас, пока время орби… года подходящее… время