Задавая этот вопрос, Михаил сделал эффектный жест правой рукой. От него так веяло самодовольством, что становилось скучно еще до того, как он открывал рот. Одно хорошо: такого рода речи легко переходили у Сони в фоновый режим. Под его самозабвенный монолог про национальную экономическую модель она потихоньку разглядывала людей за соседним столиком. Вернее, не всех людей, а только ту даму в пиджаке, похожем на лоскутное одеяло, которая сразу обратила на себя ее внимание. То есть не саму даму она разглядывала, а как раз ее пиджак. Соня поняла наконец, что именно он, а не внешность его хозяйки, показался ей знакомым. Точно такой пиджак был когда-то у бабушки, ей сшила его Тамара Санчес, которая, бабушка говорила, была очень известна в московской театральной и богемной среде. С тех пор прошло, наверное, лет пятьдесят, а пиджак, надо же, у кого-то сохранился и до сих пор выглядит так же богемно.

Отвлекшись от пиджака, Соня услышала, что Михаил все еще рассказывает о национальных стратегиях.

– Не буду вам мешать, – сказала она, вставая.

– Вы совсем не мешаете! – воскликнул Михаил. – Оставайтесь, Соня. Или, может, куда-нибудь перейдем? В ресторан, а? В благословенные советские времена это называлось выпивать с пересадками. Тогда я вас в Домжур пригласил бы или в Дом литераторов. В ресторан ВТО тоже можно было бы, а сейчас…

– Спасибо, – сказала Соня. – Но я спешу, к сожалению.

Борис догнал ее, когда она шла по Пречистенке. Передачу записывали поздним вечером – администратор объяснил, что это необходимо для правильного света в стеклянном атриуме, – и теперь было уже совсем темно. Шел дождь, мокрые деревья на бульваре, мокрый асфальт, витрины – все блестело в уличных огнях таинственно и радостно.

Борис с Соней стояли посреди бульвара, и раскрытые зонтики держали их в отдалении друг от друга.

– Извините, что задерживаю вас, – сказал он.

– Вы меня совсем не задерживаете, – возразила она.

– Вы же сказали, что торопитесь.

– Меня тяготило общество Михаила, и я солгала.

– Это ложь во спасение.

– Чье?

– Ваше. Мишка мой одноклассник. От получаса общения с ним голова потом весь день болит. Трудно выдержать столько человеческой глупости на единицу времени. Да и незачем выдерживать.

– Он ведь экономист? – спросила Соня.

– Очень условно. При Сталине был порядок и прочее в этом духе. Социализм, вторая попытка. На этот раз надеется пристроиться поближе к корыту, в прошлый раз по молодости не успел.

– Зачем же его приглашают на эту передачу? – удивилась Соня.

– Плюрализм мнений, – усмехнулся Борис. – Они, когда придут к власти, нас никуда приглашать не будут. Это еще в лучшем случае.

– Вы какие-то ужасные вещи говорите. – Она поежилась. – Никуда не пустят, расстреливать будут…

– Но догнал я вас не для этого. – Свет фонарей тонул в сумраке его глаз. – Вы ведь еще не устроились на работу?

– Я собиралась, – словно извиняясь, объяснила Соня. – Думала в РГАЛИ пойти. Может, они меня помнят и возьмут. Но однокурсница сразу после диплома пригласила всю нашу группу в гости, она в Юрмале живет, потом еще какие-то летние дела… В общем, еще не устроилась.