Я отпустил Росса. Но было слишком поздно. Не успел он потянуться к ручному тормозу, как «Роллс», смяв последнее на своем пути деревце, рухнул в канал.

От удара о поверхность воды машина конвульсивно завертелась, меня, словно тряпичную куклу, отбросило назад, а Росс и Вьерстерод кувырком полетели вперед. Через разбитое ветровое стекло сразу же ворвалась вода, с катастрофической скоростью заливая машину.

Как выбраться?.. Во внезапно наступившей непроглядной тьме я пытался нащупать ручку дверцы, но не нашел и застыл, не понимая, где теперь мои ноги, где верх, а где низ... Вообще ничего не соображал, кроме того, что мы тонем.

Вьерстерод пронзительно вопил, вода поднималась все выше. Он все еще размахивал рукой, стараясь нанести мне новый удар. Я понял, что дубинка у него в руке. Вырвал ее и с силой ударил туда, где, по моим предположениям, находилось боковое стекло. Попал во что-то мягкое. Стал как безумный шарить вокруг, обнаружил стекло у себя над головой и ударил.

Оно треснуло. Треснуло, но не разбилось. Черт бы побрал эти первоклассные «Роллс-Ройсы»! Ударил еще раз. Никак не удавалось размахнуться как следует. Пробуем еще. Пробил дырку. В нее хлынула вода. Не то чтобы потоком, но очень сильно. Стекло находилось под водой. Но не слишком глубоко. Еще раз. Удар, удар! Дыра стала больше, но все еще недостаточно... А ледяная вода все прибывала и доходила почти до груди.

«Как легко и нестрашно умирать, когда ты мертвецки пьян... — подумал я. — А когда я умру, хоронить меня не надо, просто заспиртуйте мои косточки в виски...» Снова стукнул дубинкой по стеклу, снова промахнулся. Рука проскочила через дыру. И высунулась на поверхность, на воздух! Глупо, как глупо тонуть на глубине в один дюйм в центре Лондона, в Риджентс-канале!

Втянул руку обратно и ударил снова. Совершенно бесполезно: слишком много воды, слишком много виски... Вода снаружи, а виски внутри. Избитые мышцы слабели, сознание мутилось. «Плыть по реке смерти... Прости меня, Элизабет».

Внезапно перед глазами мелькнул свет. «Галлюцинация, — подумал я. — Аллилуйя, галлюцинация! Так вот что такое смерть — слепящий белый свет, адский шум в голове, потоки воды и стекла, зовущие голоса, руки, подхватывающие меня, они тянут куда-то и поднимают... поднимают навстречу ветру, вольному холодному ветру...»

— Был кто-нибудь еще в машине? — услышал я голос. Громкий, настойчивый, он обращался ко мне. Он говорил мне, что я жив. Требовал, чтобы я встал и сделал что-то. Я не соображал что, только смотрел на него, глупо моргая.

— Скажите, — спросил он снова, — есть кто-нибудь еще в машине? — Он потряс меня за плечо. Больно. Я немного пришел в себя. Он опять спросил: — Был кто-нибудь еще?

Я кивнул:

— Двое.

— Боже, — пробормотал он, — какое несчастье!

Я сидел на траве на берегу канала и дрожал. Кто-то накинул мне на плечи пальто. Было очень много народу, и люди все прибывали, черные фигурки на фоне испещренной бликами света темной воды, фигуры, освещенные с одной стороны фарами автомобиля, который съехал вниз по траншее, пробитой в траве «Роллсом». Машина стояла у самой воды, освещая место, где затонул «Роллс». Под водой у самого берега проступал серебристый ободок заднего стекла. Было видно, как плещется вода в зияющей дыре, через которую мои спасители извлекли меня на свет Божий. Больше ничего не было видно, лишь чернота и вода.