Коридор за спиной Сильвио был пуст, а доносившийся снизу гомон встревоженных голосов принадлежал скорее посетителям таверны, нежели подручным де ла Веги, а посему мы вполне могли перевести дух и побеседовать в ожидании подходящего момента выпустить друг другу кишки.

– Ваши секреты дурно пахнут, магистр, – скривился южанин в отнюдь не притворном отвращении. – Вы убийца и чернокнижник!

Я слегка поклонился, но никак комментировать услышанное не стал, да Сильвио в ответе и не нуждался.

– Меня не заботят ваши тайны! – заявил он. – Меня интересует, откуда вам стали известны мои!

– Спрашивайте! – разрешил я, поскольку иной раз вопросы могли сказать о человеке несравненно больше, нежели вранье, которое он скормит, пытаясь ввести вас в заблуждение.

– Позвольте представиться, Виллем Келен-Басалар! – отвесил официальный поклон официал герхардианцев. – Но вам это и так было известно. Откуда?

Я постучал себя отставленным в сторону от волшебной палочки указательным пальцем левой руки по ложбинке между ключиц, ровно туда, где у собеседника на миг мелькнула в вороте сорочки перецепленная на цепочку изумрудная серьга. Южанин повторил мой жест, нащупал драгоценный камень и понимающе улыбнулся.

– Церковные архивы?

– Именно, – подтвердил я и в свою очередь спросил: – Почему сейчас?

Сильвио пожал плечами.

– Слишком поздно узнали об этой норе, – признал он и досадливо поморщился. – Только, ради небес, избавьте меня от банальностей и не спрашивайте – зачем! Это же очевидно, разве нет? Кровь моих братьев на ваших руках!

По спине пробежал холодок, и я принялся раздражённо помахивать волшебной палочкой, маскируя за обычной нервозностью подготовку сложного плетения.

– Если уж зашла речь о банальностях, то не вам говорить о мести! – парировал я заявление официала герхардианцев.

– Брат Стеффен был моим другом и наставником!

– А Хорхе Кован – моим!

– Сарцианин! – бросил в ответ де ла Вега с нескрываемой презрительностью.

Не переставая помешивать нервными подёргиваниями магического жезла эфир, я ответил с ничуть не меньшей язвительностью.

– У всех свои недостатки!

– О, да! – поддержал это высказывание Сильвио де ла Вега. – Вы, к примеру, – чернокнижник!

Я оскалился и перестал сдерживаться, дал выход переполнявшей меня злобе.

– Я не приносил в жертву детей! Святые небеса, да я вообще никого в жертву не приносил! – От бешенства перехватило дыхание, но удалось взять себя в руки и продолжить: – Ты ведь здесь именно из-за этого, да? Я единственный свидетель, который может связать официала ордена Герхарда-чудотворца с жертвоприношением восьми невинных детей!

Щека де ла Веги дёрнулась, в остальном же он никак не проявил, что мой выпад достиг цели.

– Малолетние сарциане – будущие воры, жулики и проститутки! – отмахнулся южанин. – Никому нет до них никакого дела!

И это было воистину так: никому и никакого. Так что я зашёл с другой стороны.

– Но всем и каждому есть дело до репутации добрых братьев! Гроссмейстер ордена распорядился провести языческий ритуал из арсенала книжников-солнцепоклонников, самый омерзительный какой только есть! Осквернены святые места, принесены в жертву дети! Они состарились в один миг и умерли – ради чего? Чтобы ваши братья добились своих политических целей?