Пустив в ход зубы и ногти, женщины и дети накинулись на д’Арно, его били палками и камнями и терзали руками. Вся одежда была сорвана с него, беспощадные удары падали на его голое дрожащее тело. Но ни разу француз не крикнул от боли. Он воссылал лишь безмолвную молитву, чтобы скорей быть избавленным от этой пытки. Но смерть, о которой он молил, не могла ему достаться легко. Вскоре воины отогнали женщин от пленника. Его нужно было сохранить для более благородной забавы, чем эта. И когда первая вспышка их ненависти утихла, они ограничились тем, что выкрикивали насмешки и оскорбления и плевали на него.
В центре поселка д’Арно был крепко привязан к большому столбу, с которого еще ни один человек не сходил живым.
Женщины сходили за горшками и водой, зажгли ряд костров, чтобы сварить часть мяса для пира, остальное предполагалось высушить впрок длинными ломтями. Ожидали, что и другие воины вернутся и приведут много пленных. Пиршество было отложено до их возвращения. Уже совсем стемнело, когда все собрались и закружились в пляске смерти вокруг обреченного.
В полуобмороке от боли и потери крови д’Арно смотрел из-под полуопущенных век на то, что казалось ему причудливым бредом или же страшным ночным кошмаром, от которого он должен проснуться. Размалеванные скотские физиономии, громадные рты и вялые, обвисшие губы, остро отточенные желтые зубы, вытаращенные дьявольские глаза, лоснящиеся гладкие тела, жестокие копья — несомненно, такие создания не могут существовать на земле, все это должно быть сном!
Дикий вертящийся круг все более сужался. Вот сверкнуло копье и оцарапало ему руку. Острая боль и ощущение горячей капающей крови убедили д’Арно в ужасающей реальности его безнадежного положения.
Копья одно за другим вонзились в него. Он закрыл глаза и крепко стиснул зубы! Он не крикнет, нет! Он — солдат Франции и покажет этим скотам, как умирает офицер и дворянин…
Тарзан не нуждался в толкователе, который объяснил бы ему смысл далеких выстрелов. С поцелуями Джен Портер, еще горящими на устах, он мчался, как вихрь, по деревьям прямо к поселку Мбонги. Сама схватка его мало интересовала, он решил, что она скоро кончится. Тем, которые были убиты, он все равно не может помочь, а тем, которые успели спастись, тоже не нужна его помощь. Он торопился спасти пленников. И он знал, что найдет их у большого столба в середине поселка Мбонги.
Много раз Тарзан видел, как черные отряды возвращались с набега на север, ведя пленников, и каждый раз те же сцены разыгрывались у зловещего столба в ослепительном блеске зажженных костров. Он знал также, что каннибалы редко, теряют много времени в приготовлениях, и потому опасался, что на этот раз опоздает и сможет лишь отомстить.
Тарзан смотрел сквозь пальцы на их прежние оргии и только по временам вмешивался ради удовольствия дразнить чернокожих, жертвами их всегда были аборигены.
А этой ночью дело обстояло иначе: белые люди — люди одного рода с Тарзаном — быть может, терпят предсмертные муки пыток в этом страшном застенке джунглей.
Тарзан мчался по верхней террасе, роскошная тропическая луна освещала его головокружительный путь по волнистым веткам верхушек деревьев. Он видел отблески пламени справа от его пути. Тарзан был так уверен в своем знании джунглей, что не отклонился от своего пути, а промчался мимо яркого света на расстоянии полумили. Это был сторожевой огонь французов.