Еще несколько охлей топталось по клавиатуре, а руководил всем Главный Птёрк, оседлавший спинку компьютерного кресла.

— Пять шагов влево! — командовал он. — Два вперед! Не назад, а вперед! От меня два шага! Стоп! Левый — клик!

Услышав это, один из птёрков подпрыгивал и с громким щелчком приземлялся на левую кнопку мыши.

— Хорошо! Эй, на клавиатуре! Не спать! Контрол Це! Одновременно, бестолочи!

Доставить все получаемые электронные письма родителям детей было очень трудоемкой задачей, но вполне выполнимой. Те письма и записки, которые приходили обычной почтой, тщательно сортировались.

Частично, с посыльными охлями, они отправлялись к родителям, частично переправлялись в благотворительные организации.

Квартира Морозовых превратилась в настоящий штаб. Не прекращая трезвонили штук 10 телефонов, стучали клавиатуры двух компьютеров, работали принтеры, ксероксы и факс. Птёрки и охли освоили уже всю офисную технику, бодро отвечали по телефону, резво вели переговоры. Хорошо, что маленьким помощникам не нужно спать. Они работали круглосуточно.

Но хотя они работали не покладая рук, по мере приближения Нового года нарастало отчаяние. Те заказы, которые они могли обработать, — капля в море. Морозов всех уверял, что это не главное, что нужно успеть сделать хоть сколько-нибудь — и это уже будет победа. Но глядя на гору писем, в которых были невыполнимые теперь желания, он мрачнел и сжимал зубы.

Что ему стоило раньше сделать так, чтоб на день рождения Катеньки была хорошая погода! Да ничего не стоило! Полсекунды работы!

Что ему стоило год назад сделать так, чтоб Саша заняла первое место на соревнованиях по фигурному катанию! Полсекунды на то, чтоб представить себе, как упорно она тренируется и еще полсекунды на то, чтоб увидеть ее с золотой медалью.

А теперь и эти и еще сотни других писем лежат грудой в углу и выглядят немым укором.

Новогодняя ночь приближалась, Морозов только бродил по дому мрачнее тучи. Дымил как паровоз. Птёрки за соседним компьютером придумали специальный вентилятор, чтоб отгонять от себя дым в окошко, а то им временами плохо был виден монитор.

Маша дома практически не появлялась, она носилась по городу, организовывала утренники, нанимала актеров на роль Деда Мороза.

31 декабря утром она оглядела квартиру, заваленную бумагами, своего мрачного, заросшего щетиной мужа, птёрков с воспаленными глазами и сказала:

— Все, через десять минут я обесточу квартиру. Мы уезжаем на дачу встречать Новый год.

Как ни странно, Сергей Иванович послушался. Видимо сам понимал, что большего они сделать уже не успеют.

— В Петропавловске-Камчатском полночь! — объявил диктор телевидения.

И тут же грянула какая-то разухабистая поп-группа.

Какое отношение она имела к полночи и Петропавловску, было не очень понятно, но видимо, все это должно было создавать атмосферу праздника.

Если бы группа пела в прямом эфире и могла бы через экран заглянуть на дачу Морозовых, то от их задора не осталось бы и следа. В тоске, которую излучал Морозов, можно было утопить страну размером с Голландию. Или десяток Лихтенштейнов.