В практике автора был случай, когда пятилетний Никита почти не говорил. В качестве сопутствующих проявлений ММД мальчик имел гиподинамический синдром и очень сложный и тяжелый дефект речи. Никто, даже родители, его не понимал. Постепенно он перестал даже пытаться что-то сказать. Понимание речи у Никиты нарушено не было, но из-за отсутствия полноценной коммуникации шло явное отставание в развитии. Логопед отказался от работы с мальчиком, потому что тот не хотел выполнять задания, и посоветовал родителям обратиться к психиатру. Сначала Никита и мне тоже не слишком-то доверял, и наше общение было довольно странным – я говорила обо всем подряд (например, рассказывала, как в юности работала в зоопарке), а мальчик упрямо молчал, сидя в кресле и глядя в пол. Однажды я дала ему в руки сложную китайскую головоломку, которая большинству взрослых-то не по зубам. И вдруг Никита практически мгновенно сложил ее. Я решила, что это случайное совпадение, и высыпала на ковер еще несколько аналогичных игр попроще. Мальчик впервые за все время знакомства улыбнулся, повозился минут пять, а потом вполне отчетливо произнес:

– Готово! Есть еще?

В течение ближайшего часа выяснилось, что если вербальный интеллект Никиты вообще с трудом обнаруживается (из-за отсутствия речи), то его невербальный интеллект «тянет» на семь-восемь лет, а по отдельным заданиям – и больше.

– Ты всех обманул! – сказала я Никите. – Все думали, что ты ничего не можешь, что ты глупый. А это, оказывается, не так! Ты – умный! Значит, ты можешь и говорить тоже.

– Я. Говорить. Нет. Умный. Нет, – с огромным напряжением, но опять же вполне узнаваемо сказал Никита.

– Чепуха! – возразила я. – Вот! – я кивнула на собранные головоломки. – Это – доказательство. Я тебе не верю. Ты – можешь!

Несколько секунд Никита молчал, понуро глядя в пол, а потом вдруг заговорил, захлебываясь, всхлипывая и совершенно, совершенно непонятно. Мне оставалось только ждать, когда он остановится.

– Что? – спросил мальчик в самом конце.

– Я поняла, – наобум заявила я. – Ты сказал, что у тебя ничего-ничего не выйдет. Что ты уже пытался научиться, и ничего не получилось. Что тебя все равно никто не поймет, вот как я сейчас тебя не понимаю. Так?

– Так, – удивленно кивнул Никита. Мне показалось, что на самом деле он говорил что-то другое, но ради сохранения контакта предпочел убедить себя, что я все угадала правильно.

– Мы будем учиться с самого начала, – предложила я. – Вот на этих заданиях. Вот здесь нужно считать две клеточки вверх, а здесь – вниз. Ты все это сам сделал и правильно решил задачу. А теперь скажи: вверх!

– Верх!

– А теперь скажи: Вниз!

– Низ!

– Вот видишь, у тебя все получается. Главное, что мы теперь знаем: ты умный, ты все сможешь.

Потом были очень долгие и сложные беседы с родителями. Учить ребенка говорить через пространственные задачи – это как-то не укладывалось у мамы в голове. К счастью, папа (математик по профессии) согласился с предложенной схемой и взял дело в свои руки. Буквально через два месяца Никита уже мог говорить простыми предложениями из двух слов. Мама тут же отдала его в ближайшую «обучалку-развивалку». Сходив туда три раза, Никита категорически отказался от ее посещения.