— В смысле? Как это?!

— Вот так. Он объяснял своими словами, но если на нашем языке… Права разумного не зависят от расы, разреза глаз, длины пальцев и цвета кожи. Для него и тех, с кем он жил, все всегда были одинаковыми.

— Интересно, что теперь дальше будет, — вздохнула Акмарал, продолжая обнимать дочь хана за плечо.

— Ты о чём сейчас?

— Во-первых, ты его любишь, — более старшая орчанка испытывающе посмотрела на младшую.

— Я и свой народ люблю, — глядя в землю, ответила та. — И Степь тоже люблю. Пока с ним по городам шатались, да по прочим поселениям, только тогда и поняла, что такое родина. И свой народ… Совсем по-новому, не так, как раньше.

— Эх-х-х, — старшая из сестёр плюнула в сторону, далеко-далеко, нарушая сразу несколько правил.

Мужчины на мгновение повернулись в её сторону, но ничего не сказали.

— Во-вторых, он стоил если и не сотни наших воинов, то уж этого десятка — точно. — Акмарал повела рукой вокруг себя, игнорируя противоположный пол и ничуть не рефлексируя. — Я не знаю и не хочу знать твоих замыслов, но понимаю, что ты на него наверняка рассчитывала. Сейчас же твои планы наверняка нарушены.

— И? — на лице Асем мелькнуло что-то отдалённо похожее на интерес. — Кстати, ты умная.

— Просто никогда не говорю вслух всего, что вижу, — пожала плечами Акмарал. — Когда большую часть времени держишь язык за зубами и говоришь только по делу, впечатление о твоих мозгах резко возрастает. Насчет твоего «и»: я понимаю, что это решение было для тебя непростым. Молюсь всем богам, чтобы оно оказалось правильным, только и всего.

— Ты умная, — повторила Асем, серьёзно взглянув на подругу и словно читая её мысли. — Да. Ты очень хорошо меня понимаешь.

— А ещё ты говоришь очень острые вещи, женщина, — седой орк поднял руку, останавливая разговоры за столом и требуя тишины.

— Это на какую же тему? — удивилась бывшая рабыня, оборачиваясь в его сторону. — И кстати, я сейчас не с тобой разговаривала, если что. В женском разговоре поучаствовать решил? Ничего, что тебя не звали?

— Мы с тобой сидим за одним столом. Есть правила и обычаи народа, всем присутствующим отлично известные, — вежливо, но твёрдо сказал седой. — Тут чужаков нет и все орки тебя отлично слышат. И понимают, — со значением добавил он. — Даже между строк. Женщина, зачем ты специально обижаешь воинов своего народа, называя их слабыми? Ещё и настолько напоказ?

— Меня зовут Акмарал, если ты забыл. Я разговаривала с подругой, не с тобой. То, что у тебя хороший слух, не повод лезть в чужую беседу, для тебя не предназначенную. Ничего, что резко? — орчанка вопросительно изогнула брови и нарочито участливо подняла подбородок.

Мужчина за столом глубоко вдохнул и медленно выдохнул:

— Акмарал, даже если ты и права по сути (что, надеюсь, не так), зачем говорить такие вещи здесь и сейчас? Я пытаюсь не ругаться и найти общий язык. Откуда в тебе столько пренебрежения к мужчинам одного с тобой народа?

— В плену научилась, — орчанка смотрела на собеседника абсолютно спокойно. — И имела возможность лично сравнить, как говорил этот пятнистый человек, его боеспособность с вашей. Пожалуйста, не подменяй понятия: то, что вы воюете гораздо хуже него, не означает моего автоматически плохого к вам отношения.