— Паша заплатит. Скажи, Валера велел.

— А ежели не заплатит? Я не знаю, что там у вас за варианты, брат, но лишний раз рисковать перед ментовкой не резон. Сам пойми, не мальчик уж. Не, мне не жалко, все сделаю, но… благодарность вперед.

— Хорошо, хорошо. Забейте «стрелку», Паша принесет деньги, после передашь мои слова. Не ссы, не наколем.

— А чего мне ссать? Я уже. Лишь бы выпустили. Если пятнадцать суток припаяют — извини. Ищи другого почтальона Печкина.

«Козлик» притормаживает, трясется, словно в оргазме, и замирает.

— На выход!

Мелкий хулиган уже не хулиганит. Понимает: чем больше качаешь права, тем дольше будешь париться в застенках. А у хулигана теперь есть благородная и материально выгодная цель. Ради пяти тысяч можно и гордостью поступиться. Покорно проходит в отдел, понурив буйну голову, словно больной на процедуру. Второго арестанта сержанты подхватывают под руки и жестко сопровождают, видимо опасаясь, что он покажет какой-нибудь фокус из арсенала Джеки Чана. В дежурной части его сразу определяют в отдельный кабинет, оборудованный тяжелой дверью с мощными запорами и маленьким окошечком.

— А это что за пельмень? — лениво интересуется дежурный у прибывших коллег, кивая на волосатика с разбитым носом.

— Ссал на улице. Внагляк. Люди ходят, а ему по хер. Болт достал и сливает. Да еще махач устроил, Женьке в челюсть дал. Еле стреножили.

— Ну и на кой он мне здесь нужен с разбитым носом?.. Кровью изойдет, загнется, а мне отвечать!

Опытный дежурный, видимо, уже сталкивался с побочными эффектами демократии и не собирался рисковать погонами из-за всякой швали.

— Андрееич, да ты чего?! — справедливо возмутился получивший в челюсть сержант. — Да ни хрена с ним не случится! А завтра на сутки[1] оформим!

— Мне одного выговорешника хватило. Тоже вот одного с разбитой губой привезли, а он дуба дал. Сколько раз повторять: сначала научитесь бить, а потом бейте.

Трудящийся, уловив настроение офицера, застонал и завалился на скамейку.

— Во, уже загибается.

— Да он придуривается.

— Короче, везите его в травму, пусть освидетельствуют. Битого не возьму.

— Да мы ж только оттуда, Андрееич! Бензин и так на нуле!

— На трамвае везите. Или сами с ним разбирайтесь.

— Ладно.

Сержант приподнял задержанного за воротник куртки, потом рывком поставил на ноги, прислонил к стене и резко зарядил кулаком в подбрюшье:

— В демократических странах власть уважают, пидор.

Мужик закашлялся, согнулся в поясе и эффектно, как в блокбастерах, рухнул на пыльный пол.

— Да не здесь, не здесь! Сдурели?! — справедливо возмутился дежурный. — За гараж тащите! И без последствий. У меня…

Сторонники демократии, не дожидаясь, когда упавший предмет надумает подняться, умеючи подхватили его под руки и поставили на ноги. За гараж так за гараж. Там тихо, уютно, комфортно. Расстреливай — никто не услышит. И никаких формальностей и протоколов. Все для клиента!

Коридор, лестница, крыльцо, двор. Стенд «Их разыскивает милиция», но вместо ориентировок — яркий текст объявления: «Сдаются рекламные площади. Дешево. Тел. 02».

Едва конвойные оказались за упомянутым гаражом, чью металлическую стену украшали подозрительные вмятины и пятна, задержанный резко вырвался и боднул головой одного из них в грудную клетку: