Действительно, сегодня, с одной стороны, человек предпочитает трудиться за меньшую заработную плату, если его деятельность на рабочем месте позволяет ему максимальным образом реализовать свои способности, не выполнять рутинных операций, самостоятельно принимать решения и в конечном счете рассчитывать в будущем на культурный и профессиональный рост. С другой стороны, стремление людей посвящать как можно больше времени семье, участию в разного рода общественных организациях, самообразованию, занятиям спортом и так далее принимает массовый характер и не может более не учитываться.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что между благосостоянием и восприимчивостью человека к новым мотивам деятельности не существует прямой зависимости. Многочисленные социологические исследования вполне ясно подтверждают это обстоятельство; в лучшем случае можно говорить о наличии слабой корреляции между экономическими успехами нации и относительно абстрактным понятием "удовлетворенность жизнью". Ориентация же на новые ценностные установки является функцией множества "переменных", и с достаточной степенью определенности можно говорить о ней лишь в пределах конкретной страны или экономической системы.

Повышение материального уровня жизни создает потенциальные предпосылки для становления новой мотивационной системы. Освободившийся от необходимости постоянного поиска средств для удовлетворения насущных потребностей, человек получает возможность приобщения ко всему многообразию ценностей, накопленных цивилизацией. Но это не означает немедленного и автоматического использования им открывающихся возможностей, и уж тем более - быстрого становления новой иерархии ценностных ориентиров в масштабах общественного целого.

Иной стороной формирования новой мотивационной системы и в определенной степени ее основой становится возрастающий уровень образованности современного человека. Стремление к образованию и знаниям впервые проявилось как один из важнейших социальных приоритетов непосредственно после Второй мировой войны. Ее окончание принесло понимание новой роли науки - как позитивной, так и разрушительной - и открыло период ренессанса научных исследований и популярного увлечения как естественнонаучными, так и социальными проблемами. Именно это время ознаменовалось наивысшими количественными показателями, характеризующими прогресс образования и научных исследований. Если в весьма благополучные времена, предшествовавшие Великой депрессии, в США на сто работников приходилось только три выпускника колледжа, то к середине 50-х годов этот показатель увеличился в шесть раз, численность ученых и персонала научно-исследовательских учреждений выросла более чем в десять раз только с начала 30-х по середину 60-х годов, а затраты на образование в период с 1958 по 1972 год поднялись с 11,8 до 14,8 процента валового национального продукта. Необычайно выросла и популярность среднего и высшего образования. Если в 1890 году лишь 7 процентов американской молодежи в возрасте от 14 до 17 лет учились в средней школе, то ныне их число превосходит 90 процентов См.: Mandel M.J. The High-Risk Society. Peril and Promise in the New Economy. N.Y., 1996. P. 43.; если в 1940 году в колледжи поступало менее 15 процентов выпускников школ в возрасте от 18 до 21 года, то к середине 70-х годов этот показатель вырос почти до 50, а к 1993 году - до 62 процентов См.: Bellah R.N.. Madsen R.. Sullivan W.M.. Swidler A., Tipton S.M. The Good Society. N.Y., 1992. P. 146..