Было дело, кивнул я мысленно. Случалось, что в деревенской глуши укрывались подальше от немцев творческие люди, представители интеллигентских профессий, вообще образованные. Учитывая, что немцы, как я уже говорил, твердо взяли курс на истребление польской интеллигенции, ничего удивительного тут не было. Какой-нибудь художник или актер, да еще, может быть, еврей вдобавок, что его положение при немцах лишь усугубляло. А старинный шляхетский наряд? Ну, мало ли у творческих людей безобидных бзиков. Может, он так психологически дистанцируется от двадцатого века, от войны? Иные здешние, окажись они в большом городе в своих кунтушах, тоже, очень возможно, смотрелись бы людьми с легоньким бзиком…

Смотрю я на нее – а у нее в синеглазом взоре присутствует та же легонькая отрешенная мечтательность. Я еще ухмыльнулся про себя: неужели в конце концов и нашу неприступную валькирию Катьку зацепило? Ну, она девушка взрослая, а я ей не отец и не муж…

– Интересно, – сказал я. – Каким же это образом он собрался тебе свидание назначать, не уточнял? – спросил я, потому что мне действительно стало интересно. – Подкрадется к лагерю и будет филином ухать? Или где-то под камушком записочку оставит?

– Да ничего подобного, – сказала Катя. – Он просто говорил, что каждый день, примерно в полдень, часа два просиживает у родника, и его всегда там можно найти. Нравятся ему тамошние пейзажи… вот и складывается у меня отчего-то впечатление, что он художник, – и посмотрела с явной надеждой. – Так что прикажете, товарищ майор, – ни шагу из расположения или…

Я подумал немного и сказал:

– Решим так, Катерина свет Андреевна… Поскольку служебных обязанностей у тебя и в самом деле крайне мало, а постоянно сидеть на рации ты не обязана… Да и скука, действительно… В общем, хоть завтра – завтра тебе все равно за шифровками наверх не идти, а связь со штабом, как всегда, вечером. Ступай себе в полдень к родничку и общайся со своим интересным человеком. Только – и это прямой приказ – держись настороже. Хоть кругом тишь, гладь и божья благодать, мы все-таки на войне, да вдобавок, как в песне поется, на чужой сторонушке. Да и этот его наряд старинного шляхтича… В общем, наше профессиональное недоверие не врубай на всю катушку, но включенным держи. И автомат чтоб постоянно был при тебе. Уяснила?

– Уяснила, товарищ майор! – воскликнула она с определенной радостью. – Вы не беспокойтесь, меня обидеть не так просто, сами знаете…

– Знаю, – проворчал я. – Далее. Встречаться только у родника или идиллически гулять у дороги. В лес не углубляться. Это еще один прямой приказ.

– Есть! – отчеканила она браво. – Будет в точности исполнено, товарищ майор!

– Вот и ладушки, – сказал я. – Прямой приказ номер три, последний… Когда возвращаешься сверху с шифровками, идешь скорым шагом и ни с кем не останавливаешься пообщаться даже на минутку, ни с твоим «шляхтичем», ни с кем другим. Ясно?

– Так точно! – ответила она вполне уставным тоном.

– На отлучку тебе отводится не более двух часов. Чтобы мы тут лишний раз не беспокоились.