Херрин взглянул на Краули.

— Господи-бля-Исусе, прямо как в том фильме, сэр, как его…

— «Изгоняющий дьявола», я понял, констебль.

— И всё вокруг тоже, сэр…

— Я понял, детектив, и хватит насчет Иисуса. Мы уходим.

Все трое нырнули под ленту, ограждавшую квартиру, и стали спускаться по лестнице. Большой участок травы на газоне под домом был огорожен такой же лентой, что и квартира наверху. Землю еще покрывали мелкие крупицы стекла.

— Это кажется невероятным, сэр, — сказал Бейли, когда они подошли к машине.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, я видел Гарамонда, когда его привезли. Крупный малый, но не Шварценеггер. И, бог ты мой, не похоже, чтоб он был способен на такое… — быстро добавил Бейли, все еще глубоко потрясенный.

Краули кивнул, обходя машину:

— Я знаю, вы никогда не позволяли себе судить о том, кто «способен», а кто нет, но я должен признаться, что Гарамонд поразил меня. Я как считал: «Все ясно, нет проблем. Поссорился с отцом, завязалась драка, вытолкнул его из окна, а потом в шоковом состоянии лег спать». Немного странно все это, конечно, но когда ты пьян и заведен, делаешь странные вещи. Но я никак не думал, что он окажется этаким маленьким Гудини. А что до этого…

Херрин как заведенный мотал головой.

— Как же он это сделал? Дверь открыта, камера пуста, никто его не видел, никто не слышал ни звука.

— Но все это, — продолжил его мысль Краули, — все это полная… неожиданность. — Последнее слово он выдохнул с отвращением. Говорил он медленно, очень тихо, делая паузы после каждого слова. — Тот, кого я допрашивал вчера вечером, был испуганным, сбитым с толку, обломавшимся парнишкой. Тот, кто сбежал из участка, был, похоже, преступником высшего класса, а тот, кто убил Пейджа и Баркера, просто… зверь.

Он сощурился и глухо ударил по рулю.

— Но все это очень странно. Почему никто из соседей не слышал их ссоры? Его история о лагере подтвердилась?

Херрин кивнул.

— Допустим, он приехал в Уилсден около десяти, мистер Гарамонд ударился о землю около половины одиннадцатого — одиннадцати. Хоть кто-то должен был слышать. Как там с другими членами семьи?

— А, все пустое, — ответил Бейли. — Мать давно умерла, и она была сиротой. Родители отца тоже умерли, братьев у отца не было, где-то в Америке живет сестра, с которой они не виделись долгие годы… Я перешел к его друзьям. Некоторые уже звонили ему. Собираемся их проверить.

Краули одобрительно буркнул, и машина остановилась у полицейского участка. Когда он проходил мимо, коллеги замедляли шаг, скорбно глядя на него, собираясь заговорить о Пейдже и Баркере. Он упреждал их, печально кивая, и шел вперед без остановки. Ему не хотелось показывать, как он потрясен.

Он вернулся к своему столу, выцедил из кофеварки остатки кофе. Краули терял контроль над происходящим. Это его беспокоило. Накануне вечером, когда выяснилось, что Сол сбежал из камеры, он был ужасно зол, просто в ярости — ведь он надлежащим образом побеседовал с парнем, вообще все сделал правильно. Что-то не срасталось в главном; Краули советовался с руководством, даже с начальником полиции. Он послал людей на поиски в темноту Уилсдена: Сол не мог уйти далеко. Послал Баркера к Пейджу на скучное дежурство — наблюдать за местом преступления: вдруг Сол окажется настолько глуп, что вернется домой.