В то утро он облачился в костюм горца – такой же, какие носили и слуги. Его плед был темной расцветки, по большей части черно-зеленой, с вкраплением нити мрачно-красного цвета; далее – клетчатая шотландская юбка, куртка подходящего серого цвета, а под ней – белая рубашка с открытым воротом. Этот странный костюм очень шел к его высокой фигуре, он словно сошел с портрета одного из вождей шотландских горцев.

– Итак, – приветствовал он меня, – мои шпионы уже донесли мне, что вы провели утро с моей дочерью. Что вы о ней думаете?

– Она достойна жалости. И конечно же она очаровательна.

– О, перестаньте! Разве что она очаровала вас своими откровенными высказываниями насчет вашей внешности, характера и поведения.

– Ни один человек не станет обращать внимания на слова ребенка.

– Ей шестнадцать. Но если это – самое худшее, что вы можете о ней сказать, то она, должно быть, превзошла в сдержанности самое себя. Нет сомнений, что вы ей понравились.

– Я сделала все возможное, чтобы это было так, – отвечала я с улыбкой, вспомнив свои поддельные описания ее величества, принца Альберта и придворного бала.

– Как благородны мы все этим утром! Надеюсь, ваше христианское отношение продержится еще некоторое время, хотя я в этом и сомневаюсь. Но довольно об этом. В ваши обязанности не входит потакать причудам Аннабель. Пойдемте.

Библиотека располагалась напротив гостиной, в главном коридоре западного крыла. Одну стену целиком занимали окна, оставшиеся три были уставлены книжными полками. Металлическая галерейка, к которой вели несколько довольно мрачных ступенек, также была уставлена полками. Рядом с окнами стоял большой стол, заваленный книгами и бумагами. В сущности, комната была обставлена весьма и весьма привлекательно, но беспорядок был ужасающий. Пыль покрывала в комнате все, кроме разве стола, и, когда мистер Гамильтон закрыл дверь, я услышала за полками скрежет коготков.

Хозяин правильно понял мой выразительный взгляд.

– Вы получите подходящего кота. Хотите начать уже сегодня?

Я в растерянности посмотрела на свои грязные руки:

– Да, после того, как переоденусь. Здесь лучше всего подойдет мое самое старое платье.

– Но я не нанимал вас в качестве горничной, – заметил мистер Гамильтон. – Одна из служанок сделает здесь уборку.

Он открыл дверь и закричал. Вскоре в коридоре раздалось шарканье ног и появился старик, который прошлым вечером сообщал о том, что обед готов. Он был одет все в тот же грязный килт и куртку, или же в их точные копии, и вытянулся перед хозяином, расставив ноги и скрестив руки, не удостоив меня даже взглядом.

– Это – Ангус, – сказал мистер Гамильтон, – мой преданный камердинер, мажордом, дворецкий – называйте его как хотите. Ангус, мисс Гордон намерена привести в порядок эту библиотеку. Пришли, пожалуйста, все для уборки и одну из девушек с кухни.

Глаза старика были посажены глубоко и едва выглядывали из-за костлявых щек и лохматых седых бровей, но я заметила, что они повернулись в моем направлении. Старик пробормотал что-то по-кельтски. Мистер Гамильтон отозвался на том же языке. Это было резкое порицание; не понимая ни слова, я могла заключить это по одному лишь тону. Ангус не сдавался. Взгляд, который он бросил на хозяина, был страшен своей открытой злобой.