Наталья нервничала, и сильно. Уж два месяца, как живет она в Кремле. Свозят сюда девушек со всех концов земли православной, а дело-то и не движется. Царь-то у нее в кармане, а вот царевич…

Алешенька… Имя-то какое сладенькое, словно леденец за щекой…

Отец его — нет, не то, а вот Алешенька, чудо синеглазое, с золотыми локонами! А руки какие у него! Небось, как обнимет, к себе прижмет — так и дух зайдется…

Красивый он!

И ласковый, и умный, жаль только, увидеться с любимым не часто удается. Всего-то разика три и встречались — и то с оглядкой да в темных комнатах. Переговорили да разошлись. И ловила себя Наталья на грешных мыслях. Пасть бы на грудь любимому, устами к устам прижаться… да нельзя. И Алешенька к ней серьезно относится, честь ее до свадьбы бережет. Служанку к ней приставили, так вскорости заменили на другую, а та — Алешенькиной тетки служанка, так что записочки любимому передавать можно невозбранно, главное — имя в них не писать. Да и не надобно имени, когда чувства за каждым словом стоят, из груди рвутся…

Жалко только, что Ульянка заболела, вот уже два дня в жару лежит…

Наталья в зеркало собой полюбовалась… хороша!

И бела, и румяна, и плечи словно мраморные, и косы темные — чем не царица? Сначала, конечно, царевна, а потом уж, как старого царя не станет, так и Алешенька Шапку Мономаха наденет. А она — рядом с ним будет. Поможет, случись что, подскажет…

А то сейчас Алешенька не к тем прислушивается, ой не к тем…

А особливо сестрицу его надобно будет в монастырь спровадить, Соньку-гадину! Стервь такая, ненавистная…

Словно черт принес — дверь скрипнула. И в светлицу проскользнула девочка, при виде которой Наталья тут же встала со стульчика раззолоченного, поклон отмахнула.

— Государыня царевна…

Софья, а это была именно она, чуть улыбнулась.

— Встань, Наташа. Поговорить надобно.

Наталья послушно выпрямилась, уставилась в упор на девочку, а той — хоть бы и что. Стоит, глаза в глаза смотрит насмешливо, словно понимает, что ничего ей Наталья не сделает… эх, хворостиной бы тебя, нахалку!

— Я бы с тобой вообще не разговаривала, да брат мой что-то в тебе нашел. И отец тоже… не знаешь, почему хороших мужчин к дурным девкам тянет?

И глаза темные, насмешливые, жестокие… гадина! Вся в матушку свою!

— Потому как к хорошим им тянуться не дают. Ежели и полюбят мужчины такую, обязательно найдется, кому их свадьбу расстроить. Как касимовской невесте…

Удар цели не достиг, Софья только улыбнулась насмешливо так, ехидно. А зубки мелкие, белые, как у хищного зверька…

— И то верно. Что там с Ефимией вышло — мне неведомо, мала я еще для этого, а вот что с тобой выйдет…

— Государыня?

Наталья поневоле насторожилась.

— Отец желает о помолвке объявить поскорее. Ты за него замуж пойдешь?

— Вольна ли я в своей доле?

— Хорошо. Так братцу и передам.

— Нет!!!

— Тогда вы с братом встречаетесь сегодня, в моих покоях. После вечерни. Знаешь, куда идти?

— Знаю. Но почему…

— Потому что не все слугам доверять можно, а доверенная служанка болеет, — Софья возвела глаза к небу. — И почему Алешке такое непонятливое нравится?