Султан просто растерялся.

Растерялся и Кара Мустафа Мерзифонлу… и это оказалось фатальным.

Володыевский под прикрытием батарей окончательно отсек правый фланг, бесчинствуя на нем насколько хватало фантазии и благоразумно не подставляясь под пушки, которые вели пока еще огонь по равелину…

Еще более благоразумно удирали в сторону Днестра татарские конники под предводительством Селим Гирея, который отчетливо понимал, что дело пахнет жареным, а задержись он здесь — поджарят и его. Жить хану хотелось. Очень. А чего еще ждать от этих непредсказуемых русичей? Неизвестно.

Нет уж, лучше он сейчас тактически отступит за Днестр, спасая часть войска, а там — посмотрим… Может, если бы не было того разговора с Иваном Морозовым, он бы попытался стоять до последнего, но… он не мог себе позволить положить все войско. Он вообще больше не мог терять людей!

На левом фланге бушевали русские, которые под прикрытием своих орудий отбили у турок их батарею — и опять-таки разворачивали ее против прежних хозяев… не хватало последнего удара.

И он последовал. Да, подлый, да, в спину, так простите… вы сюда воевать пришли или про этику побеседовать за пиалой с чаем?

Уж точно не последнее…

Под барабанный бой полк под командованием Анфима Севастьяновича Хитрово врубился в войско турок с тыла, практически напротив ворот Нового замка.

Туда развернулся султан, туда принялись поворачивать батареи… их было так мало! Всего лишь пять тысяч! Сейчас их растопчут и не заметят… поздно.

Все было слишком поздно.

Защитников Старого замка оставили без внимания — и зря. Ворота Старого замка открывались, и из них выходило войско…

— Ур-р-ра-а-а!!!

Ян Собесский шел впереди, словно по проторенной дороге. А что?

Новый замок — почти развалины, кони ноги поломают, а вот люди — эти пройдут. Эти — где хочешь пройдут. Особенно когда не под огнем. И когда надобно ударить в тыл басурманам!

За ними спешно выкатывали пушки, чтобы поддержать своих огнем… Оказавшись меж четырех огней, турки дрогнули.

Растерялись.

И… побежали!!!

Недаром говорят, что лишить человека боевого духа — есть уже половина успеха. Военная фортуна переменилась очень быстро — и теперь уже соединенные польско-русские силы гнали турок обратно, к разрушенному жванецкому замку. К броду!

К чертовой матери с чужих земель!

Их преследовали долго, почти до ночи, стреляя вслед, добивая отставших и беря в плен тех, кто выглядел побогаче, — паши и мурзы, вельможи и военачальники попали в этот день в руки полякам, чудом удалось удрать султану…

Успокоилась погоня только когда стемнело — и Собесский повел свое войско обратно, подсчитывать потери.

Володыевский же чуть ли не на коленях умолил отпустить его проводить турок до переправы, чтобы уж точно вернуться не вздумали. Ян махнул рукой и отпустил, лишь бы под пулю не подвернулся…

А так — две тысячи конников, даже уже побольше… на бегущих — хватит! С лихвой.

И впереди бежал сам великий султан, который не так давно прислал оскорбительное письмо о сдаче.

Охраняемый верными янычарами и с одной только мыслью — не удавят ли его теперь?