Хотели наложить на них клеймо презрения и в течение двух столетий не допускали их ни до каких почестей, отказывали им во всем почетном, рассчитывая этим глубже задавить их в грязных ремеслах, – и, правда, от этого они не сделались чище, но сделались ли презреннее? Они сами никогда не переставали верить в то, что они призваны к чему-то высшему и добродетели страждущих никогда не переставали украшать их. Их уважение к родителям, их любовь к детям, их разумные, нравственные браки ставят их особняком среди всех европейцев. Ко всему этому они сумели удалить чувство власти и вечной мести из того дела, которое оставили им, или, вернее, которому оставили их.

В оправдание их ростовщичества должно сказать, что без этой временной, приятной и полезной пытки своих гонителей едва ли могли бы они так долго уважать самих себя, так как мы тогда только уважаем себя, когда можем отплатить за себя добром или злом. Месть, однако, не слишком увлекает их, так как все они либеральны и гуманны, благодаря частым переменам места, климата, среды; они обладают громадным опытом во всех человеческих отношениях, который препятствует им увлекаться страстью. Гибкость и изворотливость их духа так верно служит им, что никогда, даже в самых трудных положениях, они не бывают вынужденными зарабатывать себе хлеб физической силой: в качестве носильщиков, полевых рабочих и т. п. На их манерах отразилось и то, что их душе старались не давать рыцарски благородных чувств и оружия – телу. А теперь, когда они в силу необходимости с каждым годом все более и более роднятся с лучшей знатью Европы, они скоро получат хорошее наследие духовной и физической красоты, так что через сто лет они будут выглядеть такими благородными, что им можно будет стать господами, и подчиненным не стыдно будет от этого! Теперь такая власть еще несвоевременна! Они сами понимают это лучше, чем кто-либо другой; о захвате такой власти силой не может быть и речи, но придет некогда время – и Европа, как вполне созревший фрукт, упадет им в руки, и они станут указателями путей европейцам. Куда же иначе денется тот обильный запас великих впечатлений, который накопила иудейская история для каждой иудейской семьи, – этот запас страстей, добродетелей, энергии, самоотречения, борьбы, побед всякого рода, – куда же иначе направится этот могучий поток, как не на создание великих людей и дел? Если иудеи указывают на такие драгоценные камни и на такие золотые сосуды, как на произведение рук своих, каких не могут указать другие европейские народы, обладающие меньшим и менее глубоким опытом; если Израиль обратит свою вечную месть в вечное благословение Европы, то некогда снова настанет тот седьмой день, когда иудейский Бог радовался своему творению и своему избранному народу, – и мы все будем радоваться вместе с Ним!

Невозможное состояние. Беден, весел и независим! Соединение этих трех состояний возможно. Беден, весел и раб – это тоже возможно, и я не мог бы сказать ничего лучшего фабричным рабочим, хотя они вообще не чувствуют как бесчестие быть употребляемыми в качестве винта машины и заполнять собою пробелы в искусстве человеческого изобретения! Фу! думать, что главная суть их несчастия – я подразумеваю их безличное рабство – может получить высшую цену в общем итоге! Фу! позволить уговорить себя, что увеличение безличности, внутри этого машинного влечения нового общества, может превратить позор рабства в добродетель! Фу! потерять личность и сделаться винтиком! Будете ли вы соучастниками теперешней глупости наций, которые хотят, прежде всего, производить как можно больше и сделаться как можно богаче? Вы должны были бы оказать им противовес: какие суммы внутренних ценностей пришлось бы потратить на эту внешнюю цель! Но где у вас внутренняя ценность, если вы не знаете, что это значит – свободно двигаться? Владеете ли вы силой хоть сколько-нибудь? Прислушиваетесь ли вы к тому, что делается вокруг вас? Доставляет ли вам удовольствие быстрое возвышение и падение власти, денег, мнений? Вы не верите больше в философию, в прямодушие человека, свободного от нужды! Напротив, волынка социалистических крысоловов, не переставая, дудит вам в уши, стараясь внушить вам глупые надежды!