Иван Антонович хмыкнул, застегивая пуговицы на камзоле — кафтан надевать не стал. Настроение было прекрасным, вот только он его никак не показывал — его лицо стягивала маска с ласковой улыбкой дебила, с широко открытыми глазами неофита. Получился номер у него с потусторонними явлениями. Нимб над головой и очертания на стене замурованной бойницы человеческого тела удалось создать примитивной технологией. Просто снять со свечи немного сальца, растереть руками. А потом смешать его с некими ингредиентами, найденными на стенках отхожего деревянного ведра. Затем смесь наносится на объект — правильно выбрать точку освещения от свечи и нужный эффект произведет впечатление.
«Теперь выиграно главное — я успокоил надзирателей, а через пару часов завоюю если не их доверие, то благосклонность. Напишу прошение императрице Екатерине — ушлая немка живо найдет там уточненное издевательство, но я в ее руки не попаду — или убьют до того, или сбегу с Мировичем. Да и выбора у меня нет, так что на «рывок» к свободе. В распоряжении сейчас шестьдесят часов, три дня и две коротких ночи — вполне достаточный срок, чтобы найти сообщников. На подпоручика можно и нужно надеяться, но лучше самому создавать события, чем зависеть от хода оных. Главное сейчас — не проколоться! Так что нужно больше фанатизма с глупым видом, и я завоюю вначале внутреннюю свободу — меня оставят самому себе, не будут же они с придурком на равных общаться?!»
— Все, лезь в окно, бестолковый! Капрал! Вставить раму, — Чекин тихо командовал служителем внутри, а солдатами за окном «секретного каземата», потом с ласковым тоном обратился уже к нему:
— Все, можно из-за ширмочки выйти, светлый вы наш, вот на кровати немного полежать. Сейчас обедать принесут…
— Нет, Лука Данилович, — твердо, но тихим голосом произнес Иван Антонович. — Молитву благодарственную нужно прочитать, и матушке-царице челобитную написать без промедления. Лука Данилович, ты обещал меня буковки научить выводить! Но сейчас давай помолимся, лику Пресветлой Богородице поклонимся, вон, как лампадка огоньком светится, приятным взору нашему! Благолепие стоит! Хочу в церковь — в храме божьем вера и молитва, как в писаниях сказано, чудеса творят!
Поручик тяжело вздохнул и привычно встал на колени перед иконой, которую вместе с лампадой уже подвесили в «красном углу», если так можно сказать, «секретного каземата». Иван Антонович также опустился коленями на заботливо постеленный на каменный пол коврик (предусмотрительными оказались господа офицеры), и стали читать нараспев из книги. Ушло четверть часа, не меньше, по багровому лицу Чекина было видно, что думает надзиратель о таком необычайном религиозном рвении своего «подопечного», вот только сказать не рискнет — на кону для них с Власьевым выигрыш огромный. Вот только получат ли они его?!
— Сейчас буковки писать будем, благодетель ты мой, — слащаво произнес Чекин, кадык на горле дернулся и голос стал хриплым. — Я токмо перья, бумагу и чернила принесу. И тебе просфору с вином церковным — нет, ты не думай — им причащают в церкви. Вкушают плоти и крови Благодетеля нашего…гм, хм… Ты подожди немного, я обернусь скоро.