Солли для полета в долину Северина взял напрокат двухмагнитный «старлайт» лимонного цвета. Они вышли на крышу и сели в машину.

– Я думала, мы поездом поедем, – сказала она.

– Мы всегда ездим поездом, – ответил он. – Я думал, для разнообразия можно бы и слетать.

– Ладно. Может, заедем сначала в Орлиное Гнездо? Там обоснуемся.

Он включил магниты, машина взлетела с площадки и взяла курс на запад.

Почти весь предыдущий вечер Ким изучала фольклор и предания Северина. Конечно, были рассказы о видениях, странных огнях, голосах в лесу. Это все происходило годами, задолго до катастрофы на пике Надежды. Но после этого все стало намного интенсивнее, хотя, быть может, это жители Орлиного Гнезда хотели создать туристский бум.

Основной славой Северина к моменту взрыва было то, что здесь родился и жил Маркис Кейн. Художник. Герой войны. Капитан звездолета. Единственный уцелевший из экипажа «Охотника».

И поклонник классического детектива Евы Колон – Вероники Кинг. Кейн одно время был президентом общества «Алые рукава» – группы, занимающейся частными расследованиями и названной в честь одного из самых знаменитых подвигов Вероники.

Во время войны Гринуэя с Пасификой – единственного в истории Человечества межпланетного конфликта – он был капитаном героического Триста семьдесят шестого и прославился знаменитой атакой на «Хаммурапи» – единственный случай, когда линейный корабль был выведен из строя малым кораблем-одиночкой.

После заключения мира Кейн уволился с флота и полстолетия водил звездолеты между Девятью Мирами и их колониями. У него был блестящий послужной список, ни одной претензии ни от одного работодателя, ни одной проблемы какого бы то ни было рода. Его экипажи на него молились, и никто из его людей никогда о нем плохого слова сказать не мог.

Ким попросила ИР «старлайта» показать фотографии: Кейн в летной школе на земной Луне, Кейн – молодой лейтенант в силах самообороны Гринуэя, Кейн ведет корабль, Кейн в парадной форме. Она нашла шесть свадебных фотографий и шесть невест; свидетельство о приеме в общество художников Северина, выпускную фотографию, на которой восемнадцатилетний Кейн состроил гримасу почти проказливую. Несколько похвальных газетных статей: Кейн сумел подчинить себе корабль, когда началась взрывная декомпрессия, Кейн спасает детей во время наводнения в Северине, Кейн отговаривает самоубийцу, собирающегося прыгать из окна.

Он любил носить вышитые рубашки и свободные брюки, заправленные в сапоги. Еще – яркие куртки и широкие пояса. На поздних фотографиях, когда он уволился из Фонда, он отрастил черную бороду и волосы до плеч. Что-то было темное, напряженное в этих фотографиях последних лет. Пожилой Маркис Кейн глядел со снимков со смешанным выражением презрения и усталости.

И был еще Кейн-художник. Выставленные работы были в основном портретами, пейзажами, было несколько экспериментальных картин. Почти все портреты были женскими. Один из них, датированный 575 годом, через два года после экспедиции «Охотника», ее поразил.

– Это же ты, – сказал Солли.

– Боже мой! Это была Эмили.