Несмотря на то, что они считались лучшими подругами, между ними шло негласное соперничество. Ирка, не скрывая, завидовала тому, что Маше не приходится прибегать ни к каким ухищрениям, чтобы понравиться парням, но ей даже в голову не приходило, что высокомерная подруга тоже не чужда зависти. Маша втайне завидовала Иркиной способности знакомится с людьми, той легкости, с какой та приобретала друзей, заводила романы, разрывала их и влюблялась снова.

Не почувствовав энтузиазма в голосе подруги, Ирка захлопнула журнал и переключилась на изучение косметики на туалетном столике.

– А у твой маман какая тушь? Буржуа? Нормально ложится?

– Не знаю. Я же не крашусь.

– Ну и зря. У меня бабушец тоже любит зажигать про то, что молодость красива сама по себе. Лабуда. Знаешь, сколько слоев штукатурки у фотомоделей уходит на их естественность? – насмешливо произнесла Ирка, расчесывая щеточкой ресницы. – Глянь, так катит? Или еще слой наложить?

– Угу, – кивнула Маша.

– Что угу? – переспросила Ирка.

– Нормально.

– У Воропаева видела, какие ресничищи? Офигенные! Вот бы мне такие! Все-таки зря ты его вчера отшила, – продолжала Ирка, накладывая на веки слой теней.

– Что, влюбилась?

– А что, он ничего. Только робкий очень. Мне его даже жалко.

– Жалко у пчелки.

– Не понимаю, чего ты окрысилась на парней?

– Просто я их вижу насквозь. Все они одинаковые. Если захочу, твой Олег про вчерашнее и думать забудет. Только поманю, и он прибежит на дискотеку, – уверенно заявила Маша.

– Во-первых, он не мой. А во-вторых, он вообще не тусуется.

– Спорим, явится?

– Спорим. На что?

– Ты его поцелуешь.

– Запросто. А если не придет, то поцелуй за тобой.

– Вот еще, – фыркнула Маша.

– Боишься проиграть?

– Ничего я не боюсь. Придет, как миленький.

– Значит, согласна? Спорим на поцелуй? – настаивала Ирка.

– Все равно ты проиграешь, – пожала плечами Маша.

Когда Олег проснулся, в комнате стоял полумрак. С улицы лился свет фонаря. Он подсвечивал морозные узоры на стекле, из-за которых, будто из фантастического леса проступал дом напротив. Во многих окнах горел свет. Каникулы начались только для избранных, а остальной люд по будням, как обычно, утром был вынужден вставать на работу. Олег редко просыпался до рассвета, но сегодня он чувствовал себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Спать больше не хотелось.

Он скосил глаза на будильник и подумал, что часы остановились. Стрелки показывали половину пятого. Как правило, в такую рань дома погружены в темноту. К этому времени полуночники ложатся спать, а ранние птахи еще досматривают последние сны. Олег потянулся к будильнику и с удивлением услышал мерное тиканье. Озадаченный, он вскочил с дивана и босиком прошлепал в гостиную. Тахта, на которой спала Инна Михайловна, была застелена.

– Мам, – окликнул ее Олег, прошел на кухню и убедился, что находится в квартире один.

Все еще отказываясь верить, что он проспал почти сутки, Олег снял трубку телефона и набрал 100.

«Точное время шестнадцать часов, двадцать две минуты, десять секунд», – четко провозгласил женский голос.

Час от часу не легче! Значит, он проспал почти до вечера? Что и говорить, накануне денек выдался не из легких. Может быть, поэтому его и сморило богатырским сном?