Обслуживавший Джима приятный молодой человек в аккуратной униформе был похож на образцового работника Диснейленда – но только на первый взгляд.

– Рейс на Портленд через двадцать минут, – сказал Джим. – Места еще есть?

Молодой человек сверился с компьютером.

– Вам повезло, сэр, есть три свободных места.

Пока кассир оформлял билет по кредитной карте, Джим заметил, что у того проколоты уши. Дырки в мочках бросались в глаза, значит парень после работы постоянно носил серьги, причем тяжелые. Служащий протянул Джиму кредитку, рукав его рубашки задрался, и над правым запястьем открылась оскаленная пасть дракона: детальная цветная татуировка явно на всю руку. На костяшках пальцев у парня были подсохшие ссадины – наверняка после драки.

По пути на посадку Джим гадал, в какую субкультуру ныряет этот парень, сняв в конце рабочего дня униформу и накинув свою привычную одежду. Что-то ему подсказывало, что этот малый не просто обычный байкер или панк.

Самолет оторвался от земли и взял курс на юг. Безжалостное солнце слепило глаза, но потом они свернули на запад и дальше полетели над океаном на север. Теперь Джим видел только отражение самолета в воде. Поверхность океана стала похожа на вырвавшуюся из трещины в земной коре бурлящую магму.

Джим поймал себя на том, что стиснул зубы и вцепился в подлокотники кресла, точно орел, который вонзил когти в ненадежную ветку.

Он попытался расслабиться.

Джим не боялся летать. Страх вселял Портленд… Вероятно, там его поджидает смерть. Интересно, в каком обличии?

Холли Торн приехала в частную начальную школу на западе Портленда, чтобы взять интервью у Луизы Тарвол, учительницы, которая умудрилась продать свой сборник стихов одному из крупнейших издательств Нью-Йорка. Задача была не из легких, учитывая, что в наше время для большинства людей поэзия – это тексты популярных песен или зарифмованная телевизионная реклама собачьего корма, антиперспиранта или радиальных шин с металлокордом.

Летом занятия шли только в нескольких классах, и коллега согласилась подменить Луизу на время интервью.

Они сели за красный столик на игровой площадке, но сначала Холли провела ладонью по скамейке, желая убедиться, что не испачкает белое хлопчатобумажное платье. Слева от столика были разнообразные лазилки, справа – качели. В теплом воздухе разливался аромат растущих неподалеку пихт.

– Какой здесь воздух! – Луиза вдохнула полной грудью. – Сразу кажется, что ты на опушке парка в пять тысяч акров! Почти не чувствуется смрада человеческой цивилизации.

Том Корви, редактор раздела досуга «Портленд пресс», перед командировкой дал Холли почитать «Шепоты кипариса и другие стихи» авторства Тарвол. Холли была бы только рада, если бы ей понравился этот сборник. Она вообще радовалась чужим достижениям, может, потому, что сама не преуспела в журналистике и нуждалась в напоминании, что успех все-таки возможен. Увы, стихи Луизы Тарвол, уныло-сентиментальные хвалы природе, были скучны, хоть вешайся. Будто она примеряла на себя роль второго Роберта Фроста, но ее вирши подправил редактор «Холлмарка», чтобы они подошли для приторных открыток к бабушкиному юбилею.