Таким образом, землевладение казачества (как Дона, так и Урала, Сибири) было опутано отношениями военно-феодального империализма, что выражалось в закреплении земли за отдельными войсками (Донским, Уральским, Сибирским), землепользовании «за службу» в войсках, военно-земельной иерархии. Как указывал В. И. Ленин, казачье землевладение могло составить «социально-экономическую основу для русской Вандеи»^>205. Уже в Декрете о земле было специально оговорено, что земли «рядовых казаков не конфискуются»^>206.

Проведение аграрных мероприятий на Северном Кавказе началось весной 1918 г., однако оно было прервано гражданской войной и возобновлено в 1920 г., после восстановления Советской власти. В 1921—1922 гг. было ликвидировано крупное землевладение нетрудового казачества, а также землевладение казаков, поддерживавших связь с белогвардейцами или бежавших за границу. Конфискованные земли распределялись среди безземельных и малоземельных крестьян. На Дону в трудовое пользование казачества и крестьянства перешло 1546,3 тыс. десятин бывших войсковых земель, в Кубано-Черноморской области — 249,6 тыс. десятин^>207. Но перераспределения земли внутри станиц не произошло, сохранилось неравенство в обеспечении землей казачества и крестьянства, а также различных социальных групп казачества.

Аграрные преобразования в этих районах завершились в процессе землеустройства в 1922—1928 гг. Именно в ходе землеустроительных работ была полностью ликвидирована сословная, неравноправность в земельных отношениях: фактически уравнены земельные наделы трудящихся крестьян и казаков. Также устранено неравенство в землепользовании между различными социальными группами казачества: отрезана земля у кулацких хозяйств и отдана бедняцким хозяйствам.

Определенная специфика была присуща аграрным отношениям в Сибири. Помещичье землевладение, этот важнейший феодально-крепостнический пережиток, здесь отсутствовало. Кабинетское землевладение (землевладение императорской фамилии) и связанные с ним системы платежей и управления, сословная неравноправность крестьянства (привилегированное положение казаков и старожилов по сравнению с переселенцами, бесправность коренного населения — «инородцев») и другие бытовавшие здесь феодально-крепостнические пережитки гораздо менее сдерживали рост аграрного капитализма. Наличие свободных земель, захватный метод землепользования при государственной собственности на землю, большой приток переселенцев из Европейской России ускоряли развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве. В. И. Ленин относил Сибирь к числу окраин, где «развитие капитализма шло несравненно быстрее, чем в обремененном пережитками крепостничества центре»^>208.

Сибирское крестьянство выделялось своей зажиточностью. Оно было лучше обеспечено землей, скотом и сельскохозяйственными машинами по сравнению с крестьянством центральных губерний. При высоком удельном весе кулачества среди сибирского крестьянства была шире середняцкая прослойка и уже — бедняцкая. В. И. Ленин характеризовал Сибирь как край «крестьян сытых, крепких и не склонных к социализму»