Леса остались за спиной зверя. Слева потянулось серо-зеленое бугристое плоскогорье, похожее на застывшее, окаменевшее море с гребнями волн.

— Марена, — сказал Вольх, — остановившееся время. Очень давно здесь и в самом деле было море. Когда солнце высоко, толща становится прозрачно-зеленой. Но хотя вода и окаменела, пройти по ней невозможно, любой смельчак тут же превратится в камень.

Над скалами берега застывшего моря показалась гора со срезанной наискось вершиной. Ее крутые бока были изрезаны узкими расселинами, похожими на раны, нанесенные гигантским ножом. Волк Волков обогнул несколько крутобоких скальных выступов, выбрался на вершину одного из них и остановился, поводя боками.

Под скалой начиналась неглубокая ложбина, усеянная валунами примерно одинакового размера. Валуны лежали не в хаотическом беспорядке, а собирались в длинные гряды, упиравшиеся в подножие горы, как спицы колеса. А на возвышении, похожем на своеобразный каменный стол, лежал огромный, длиной в несколько сот метров, параллелепипед из черного матового материала с красноватым отливом.

— Мы на месте, — объявил Волк. — Перед вами гроб Святогора. Каменные гряды — то, что осталось от Дороги Забвения, кто-то пытался ее расколдовать, а Калинов мост сохранился. Я перенесу вас прямо к гробу, а дальше вы уж сами.

Зверь сиганул со скалы вниз, заскакал между валунами, похожими на огромные отрубленные человеческие головы в шлемах, перескочил через реку с разноцветной водой, похожей больше на шевелящиеся длинные водоросли или волосы.

— Удачи!

Ростислав слез с Вольха, подал руку мальчишке, разглядывая нависшую над головой грань черного параллелепипеда.

— Вот это гробик!

— Спасибо, Дадхи, — застенчиво сказал Будимир.

Волк Волков показал свою зубастую улыбку.

— Вы меня все-таки вычислили, Избавитель. Значит, я в вас не ошибся. Прощайте.

Громадный зверь повернулся, в несколько прыжков пересек долину, прыгнул через реку и исчез.

— Как ты его назвал? — заинтересовался Ростислав. — У него же было другое имя — Вольх.

— Он сын Дадхикравана, помогавшего отцу и дяде Толе.

— Но ведь Дадхикраван был… э-э, насколько мне помнится, искусственным организмом, системой перемещения, а Вольх… м-м, просто большой волк…

— Тем не менее он — сын Дадхи.

— Кто бы мог подумать! Но если Дадхикраван жил практически во всех хронах, то у него должно быть много детей. Так?

Будимир покраснел.

— Не знаю…

Ростислав усмехнулся и вздрогнул от гулкого удара, сотрясшего весь горный массив.

С горы на гроб посыпались камни, загрохотало. Затем снова наступила глубокая тишина, пронизывающая весь горный массив, тишина неподвижности, обреченности, тлена и смерти.

— Что это было? — понизил голос Ростислав. — Уж не Святогор ли шевельнулся в своем гробу?

Будимир не ответил.

Они остановились под самой длинной стеной черного монолита, достигавшей высоты двадцатиэтажного земного здания. На стене были видны зазубрины и борозды — будто следы от ударов гигантского топора. Там, за этой стеной, спал мертвым сном великан Святогор, основатель рода и защитник Святой Руси, по легенде завлеченный в ловушку Великим игвой Гиибелью. Ростислав, подавленный циклопическими размерами и ощутимой массой сооружения, чувствовал себя неуютно, однако не забывал о своей миссии защитника и бдительно посматривал по сторонам, пока они пробирались между каменными россыпями и обходили гроб.