Будимир улыбнулся Ростиславу, послушно настроился на ментальный вызов, медленно проговорил:

— Вольх, появись, пожалуйста!

Короткая тишина.

Мягкое сотрясение всего пространства вокруг.

Теплая волна воздуха.

И тихий вежливый мыслеголос:

— Рад приветствовать Избавителя и его соотечественников. Прошу прощения, друзья, но я не умещаюсь в этих апартаментах, жду вас снаружи.

Земляне переглянулись.

— Я не подумал, — смутился Будимир. — Вольх очень большой…

— Ничего страшного, — махнул рукой его отец, вставая. — Идемте, судари мои, пора покидать владения Уицраора, вельми тяготят они меня.

Они выбрались из космического корабля на каменную осыпь под его бортом и увидели гигантского Волка Волков, одетого в вуаль прозрачного сияния. Увидев их, зверь поклонился, открывая пасть и высовывая язык.

— Холодно у вас здесь, неуютно. Вакуум «шатается», трескается, течет. Скоро этот мир исчезнет.

— Знакомьтесь, — мягко сказал Будимир. — Вольх, это мой папа — Никита и дядя Толя… Тоява.

— Посланник и оруженосец предыдущей мобилизации.

— Мы знакомы? — прищурился Сухов-старший.

— Лично не встречались, но я знаю о вас от отца. Не ошибусь, если предположу, что вас знает и помнит каждый магожитель Шаданакара. Итак, я к вашим услугам, друзья.

— Мы почувствовали, что нас помнят, — невозмутимо произнес Такэда, — когда вышли в путь и сразу попали в засаду.

— Не грузи его нашими заботами и горестями, — проворчал Сухов. — Мне сказали, что ты свободно перемещаешься по Шаданакару. Сможешь перенести нас на Олирну? А вот его потом, — Никита кивнул на Ростислава, — на Аркону? Там его ждет девушка Ненагляда, которую ты отнес на родину.

— Нет ничего проще. Садитесь на меня, друзья.

Вольх присел. Люди залезли на него, помогая друг другу. Кинули по взгляду на пейзаж Маана — «замка» Уицраора, на бесконечный поток ледяных глыб, прощаясь с этим негостеприимным и неуютным миром.

Вольх выпрямился и прыгнул сквозь потенциальный хронобарьер, отделяющий мир Великого игвы от соседних, унося на себе четверку землян.

С высоты холма он смотрел на город, окруженный рекой, и не мог налюбоваться его красотой и гармоничной завершенностью, уходящей корнями в русское теремное зодчество. Город был столицей Белобог-Руси, занимавшей самый большой материк Арконы, и назывался Руян-градом. По словам Вольха, ему исполнилось уже более пяти тысяч лет, но благодаря особым методам сохранения строений выглядел он молодо и празднично, совсем не так, как современные российские города на Земле — в вечных лесах подъемных кранов, долгостроев и ремонтов.

По меркам земного жителя столица Белобог-Руси была невелика, едва ли вмещая более пятидесяти тысяч человек. Ни одной коптящей трубы Ростислав не заметил, да и вообще не увидел никаких труб и технологических конструкций. Лишь десятки и сотни сверкающих куполов — без единого креста или шпиля, причем не золоченых, а голубых, синих, салатного цвета, розового, белого, со звездами и без них, и терема, терема — высокие и низкие, со стрельчатыми окнами и витражами, в ажурной вязи фронтонов и резных украшений, с крышами из янтарного светящегося или серебристого материала. Ни одного серого, темного, мрачного здания! Ни одного полуразрушенного, покосившегося, требующего ремонта дома! Белый камень, красный камень, оранжевый камень, мраморные плиты, туф, известняк, ракушечник, изредка — дерево… Впоследствии Ростислав узнал, что горные породы на Арконе отличаются по составу от земных и называются иначе, но по виду они были точно такие же. Дух захватывало от яркой красоты города, с небывалым мастерством вписанного в равнинно-холмистый ландшафт, воплотившего все архитектурные приемы, принципы «золотого сечения» и «золотого вурфа».