Голос брата звучал как-то по-новому: в нем слышались нотки отчаяния, которых раньше не было. Адхам чувствовал, что просьба брата имела мало общего с Изабеллой.

– Я не нянька, – повторил он уже однажды сказанные слова. – Присылай сюда своего человека, и пусть он наблюдает, как избалованная принцесса воплощает в жизнь мечту.

– Никому я так не доверяю. Другой мужчина может соблазниться ею. Ты должен был заметить, насколько она красива.

Адхам заметил – трудно было не заметить. Ни один мужчина, в жилах которого текла кровь, не мог остаться равнодушным к ее прелестям. И поэтому он не хотел находиться рядом с ней дольше положенного.

– Ты обеспечишь ее безопасность? – требовательно спросил Хассан.

– Даю слово и клянусь честью, я буду оберегать ее от любого зла. Она останется неприкосновенной. – Клятва эта шла от самого сердца. Он всегда и с радостью служил брату – он был его семьей, единственной родней, и не было связи сильнее, чем кровная.

– Я тебе полностью доверяю, Адхам, – продолжал Хассан. – Оберегай ее и постарайся настроить на веселый лад, и она успокоится.

– Как скажешь, – выдавил Адхам и положил трубку.

Он отбросил телефон на диван, пытаясь успокоиться. Он чувствовал себя лисой, которую поставили охранять курятник.

С поцелуем он явно не рассчитал – разве он мог ожидать такой реакции на столь простое действие?

Он хотел ее, но одновременно понимал, что Изабелла – та единственная женщина во всем мире, которая была для него под запретом.

Но здесь речь шла о силе самообладания. Приняв единожды решение, он не отступит от него. Никогда не отступал.

Следующим утром Изабелла тихо пробралась в гостиную. Глаза опухли от слез и недостатка сна. Но больше она себя не жалела.

Убрав густые волосы в хвост, она прошла через просторную гостиную в кухню. На столе стояла корзина с фруктами, из которой она взяла яблоко и уселась за небольшой обеденный столик.

Минутой позже появился Адхам, вышагивая крупной поступью. Его мокрые черные волосы завитушками складывались вокруг белоснежного воротника рубахи. От него веяло свежестью и чистотой. Мужской запах его тела перемешивался с нотками сандалового дерева – экзотическими, острыми и такими эротичными. Никогда раньше Изабелла не замечала запаха мужчины. Одеколон отца, гель после бритья, которым пользовался брат, но запаха тела – никогда. А сейчас она ощущала его, и легкие ее сжимались, словно неспособные вобрать достаточно воздуха.

– Доброе утро, – приветствовала она, положив яблоко на стол.

Он посмотрел на нее недоверчивым, вопросительным взглядом и резко открыл дверь холодильника в поисках еды.

– Вы поели? Она помотала головой:

– Нет, я только что встала.

– Ночные шатания по улицам могут утомить кого угодно.

Изабелла стиснула зубы, готовая выпалить все злобные слова, которые крутились в голове – в свое оправдание и объяснение. Но на Адхама они не подействуют. Для него она была не более чем посылкой, которую нужно доставить в срок.

– А что вы хотели? Я познаю мир.

– Никогда больше не подвергайте себя такой опасности, Изабелла. Вы не понимаете, насколько опасен мир. Да и как вы можете понять? – произнес он, резко захлопнув дверь холодильника и уставившись на нее своими темными, непроницаемыми глазами.