Варя жила на углу Фонтанки и Бородинской улицы – от меня пять минут ходьбы пешком. Она вскоре выпорхнула из комнаты, и мы, взявшись за руки, пошли гулять по городу. А что, погода отличная, солнышко с легкими облаками, которые не дают ему печь, тепло, а впереди еще почти весь день. Повернув в сторону Аничкова моста, мы перешли дорогу и пошли по набережной реки Фонтанки, по которой плавали лодки.

Домой я вернулся только после обеда, проводив перед этим Варю домой. А прошли мы изрядно, прогулявшись пешком по Невскому проспекту мимо Казанского собора до Зимнего дворца и обратно.

А в восемь часов вечера я уже звонил в квартиру дяди Пети. Дверь мне открыла их соседка, тетя Вера. Для меня, считай выросшего здесь, все взрослые соседи были дядями и тетями, как, впрочем, и для всей остальной дворовой ребятни, которая уже превратилась к этому времени в девушек и юношей.

– Добрый вечер, теть Вер, – поздоровался я с ней.

– Здравствуй, Олег, ты к кому?

– К дяде Пете, он вернулся, я его видел утром.

– Да, не повезло ему, да и Анне тоже: муж инвалидом стал.

– Теть Вер, зато вернулся, живой, да и руки целы, а нога – так там ниже колена, так что деревянную поставить и можно ходить. Конечно, бегать не будешь, но и хоронить себя раньше времени тоже не стоит.

– Ладно, иди, утешитель.

Я прошел к комнате Нечаевых и постучал.

– Дядь Петь, к вам можно?

Дверь мне открыл их сын Колька, еще пацан, учившийся в школе.

– Олег, проходи, – раздался из комнаты голос дяди Пети.

– Здравствуйте, тетя Аня, – поздоровался я с его женой.

– Здравствуй, Олег.

– Ну, проходи, надежда советских танкистов, – невесело пошутил дядя Петя.

Мы с ним сели за стол у приоткрытого окна и начали негромкий разговор.

– Дядь Петь, как так случилось, что в ваш танк попали?

– Эх, Олег, этим танком только басмачей по пустыне гонять: броня ни к черту, его в борт со ста метров можно из ДК пробить бронебойным патроном, а из любой противотанковой пушки Т-26 пробивается с полукилометра в любой проекции. А нашей противотанковой пушкой пробивается в лоб с километра, а франкисты из немецких 37-миллиметровых орудий подбивали нас от полукилометра и более. Так и мой танк подбили. Мехвод погиб на месте, мне болванкой ногу оторвало под коленом. Спасибо заряжающий из танка вытащил, а то сгорел бы вместе с танком.

– Значит, тридцати миллиметров лобовой брони под прямым углом явно недостаточно для защиты танка?

– Теперь уже нет. Вот для Гражданской войны или Империалистической наш Т-26 был бы в самый раз, а сейчас уже он устарел. Да и БТ тоже не годится, он бронирован даже слабее Т-26.

– Я так и думал. Время идет, все совершенствуется. Есть у меня задумка по новому легкому танку. Правда, он будет минимум в полтора раза тяжелей уже существующих, зато защита будет уже легкой, противоснарядной, по крайней мере в лоб его пробить будет очень трудно.

– Ну, так что ты там придумал? – оживился дядя Петя.

– Коль, дай лист бумаги и карандаш, – попросил я сына дяди Пети.

Получив требуемое, я стал быстрыми штрихами накидывать силуэт танка.

– Хм, интересно. Форма, надо признать, необычная, но смотрится, пожалуй, покрасивей БТ, не говоря уже про Т-26.