Помятая кружка ударилась о его нагрудник. Морковка нагнулся и без видимых усилий поднял извивающуюся фигуру.

— Дж"ук, йдтруз-т"руд-эзтуза, худр"зд дезек дрез"хук, хузу-крук"т б"идуз г"ке"к ме"ек б"тдуз т"бе"тк кце"друтк ке"хкт"д. ааДб"тхук? <"Послушай, солнечное сияние (дословно: «пристальный взгляд большого горячего ока в небесах, чей огненный взор проникает во внутрь пещеры» > Я не хочу быть вынужденным дать кое-кому шлепка, а потому, если ты будешь играть со мной в Б"тдуз <Популярная игра у гномов, которая состоит в том, что игроки стоят в нескольких футах поодаль и швыряют камни друг друг в головы .>, то я буду играть с тобой в Б"тдуз.

Окей?" <Дословно: «Все правильно подперто и закреплено?»>

Сидевший рядом гном, одетый в шлем, инкрустированный шестидюймовыми шипами, начал плакать, роняя слезы в пиво. Никто из гномов никогда не слышал так много слов на Древнем Языке из уст человека, четырех футов ростом. Они были потрясены.

Морковка опустил обиженного гнома на пол. У того в глазах стояли слезы.

— Вы — гномы! — сказал он. — Гномы не должны поступать таким образом! Посмотрите на себя, все. Вам не стыдно?

Сотня челюстей, способных перегрызть кость, с грохотом разверзлась и оставалась распахнутой.

— Я имею в виду, посмотрите на себя! — Морковка покачал головой. — Можете вы вообразить, как ваша длиннобородая старая матушка, копошащаяся в своей маленькой пещерке, удивится тому, чем занимается ее сынок вечером, можете вы вообразить, что она подумает, если бы смогла вас сейчас увидеть? Ваши собственные дорогие матушки, которые первыми показали вам как пользоваться киркой…

Валет, стоявший в дверях, потрясенный и восхищенный, был свидетелем нараставшего хора хлюпающих носов и сдавленных рыданий, по мере того как Морковка продолжал свою речь. — … возможно она думает, как я полагаю, что тот занимается спокойной игрой, вроде домино, или еще чем-нибудь…

— И я могу поспорить, что прошло очень много времени, с тех пор как вы написали ей письмо, а вы обещали писать каждую неделю…

Валет рассеянно вытащил грязный носовой платок и передал его гному, прислонившемуся к стене и зашедшемуся от горя в слезах.

— Но сейчас. — сказал Морковка. — Я не хочу быть строгим ни с кем из присутствующих, но с нынешнего дня я буду приходить сюда каждый вечер и ожидаю увидеть соответствующие стандарты поведения гномов. Я знаю, каково это, когда вы вдали от дома, но не может быть никакого извинения подобному поведению. — Он коснулся рукой своего шлема. Г"хрук, т"ук. <Добрый вечер всем. (Дословно: «Поздравления всем присутствующим на исходе дня.») > Он наградил всех ослепительной улыбкой и полувышел, полувылез на корточках из бара. Как только они оказались на улице, Валет похлопал его по плечу.

— Никогда больше не проделывай со мной подобных штучек!

— вскипел он. — Хватит с меня всех этих неприятностей с Законом!

— Но это очень важно. — сказал серьезно Морковка, шагая вслед за Валетом, который втиснулся бочком на узкую улицу.

— Так же важно, как и остаться целым. — сказал Валет. Бары гномов! Если у тебя маловато здравого смысла, парень, ты будешь туда приходить. Заткнись.