Наконец наступила полночь!

– Зюзюка, привет! Она молчала.

– Зюзюка, ты меня слышишь? Молчок.

– Зюзюка, ты обиделась? Прости меня, пожалуйста, это нервы…

– У меня тоже нервы! – проворчала моя старушка.

– О, привет, а я уж испугалась, что ты не станешь со мной разговаривать.

– И не стала бы! Но надо ж тебе, дурище, объяснить. Ты как посмела меня с собой к Егору не взять, а?

– Зюзюка, какая ж я идиотка! Прости меня, ради бога, у меня просто крыша съехала…

– Да уж понятно, что крыша… Она у тебя вообще плохо держится, то и дело сносит…

– Признаю, признаю свои ошибки!

– А еще ты подумала, что обойдешься без Зюзюки, сама, мол, все поняла про этого Романа.

– Прости, моя дорогая, любимая Зюзюка, ну пожалуйста, прости!

– Ладно, так и быть, прощаю. Открой-ка зеркальце.

Я послушно открыла пудреницу, ожидая увидеть там Романа, но увидела маленькую рыжую девочку, лет пяти.

– Зюзюка, что это значит?

– Значит, Зюзюка будет дальше жить! Ты родишь рыжую девочку от этого Романа. И передашь ей меня, когда подрастет, ну и хвала Аннушке!

– Какой Аннушке?

– Которая меня связала. Я же не могу возносить хвалы Создателю, я ж богомерзкая, церковь, таких как я, не признает, потому я только по ночам могу разговаривать, а днем притворяюсь «старой варежкой», как ты изволила выразиться. Ты вот спросила недавно, кто я такая, я подумала-подумала и пришла к выводу, что, скорее всего, я нечисть.

– Слушай, Зюзюка, а как же твои прежние хозяйки, они ж, небось, набожные были?

Всякие были, а те, что набожные… Так это днем и пока девицы, а уж как во вкус блуда-то войдут… Большинство, доложу я тебе, как с мужиками-то свяжутся, про набожность как-то забывали… И потом, знаешь ли, я заметила, чем больше иная барынька поклонов бьет, молится, тем грешнее она. Многие блуд свой так прикрывали. Это как вон у вас: куда ни глянь, везде попы, вроде божьи люди, а иной раз такое про них услышишь! Или вот политики повадились чуть что в церковь бежать, а на них грехов невподьем! Так что я нечисть! – с гордостью заявила Зюзюка.

– Нечисть ты моя дорогая, значит, Ромка не случайно появился?

– Я уж тебе сказывала, что ты без меня в юности глупостей наделала, вот Ромку-то и упустила! Ох, как я счастлива, что ты девочку родишь, в бабушку твою рыженькая будет. Ты уж ее Любочкой назови, в бабушкину честь, сделай такую милость. Очень я ее любила, а она меня как любила, никогда не ругала, «старой варежкой» не обзывала…

– Зюзюка, а он будет меня любить?

– А он тебя не переставал любить, мне там не все еще ясно с его прошлым, но любовь настоящую я всегда чувствую. Вот сказала ж я тебе, что этот худородный сгинет, ну и сгинул, даже и не позвонил ни разу! Только ты уж завтра на свидание не забудь меня взять…

– Нет, Зюзюка, как я могу забыть, что ты!

– Значит, веришь мне теперь?

Я хотела сказать: «Верю, как Господу Богу», но решила что в разговоре с нечистью вряд ли это будет уместно, и просто ответила:

– Безоговорочно!

…Я легла в постель, но мне не спалось, в голову лезли всякие дурацкие мысли, и я в который уж раз пришла к выводу, что хамский поступок Юрки, любителя Эдгара По, послужил первопричиной всей цепи счастливых случайностей, которая и привела меня к Ромке…