— Уже сделано.

Деннис повернулся к двери, но вдруг остановился:

— Что-нибудь прояснилось?

— Я зайду к тебе через пару минут, — пообещала Эден.

Деннис исчез так же быстро, как и появился. Эден повернулась к Себастьяну:

— Сейчас у нас встреча с американцами, будет лучше, если ты присоединишься.

— Сначала ЦРУ, а потом?

— Захария Келифи, — ответила Эден. — И жена Карима.

Фредрика вздохнула. Пришло время отправлять рапорт в министерство, а она до сих пор понятия не имела, о чем писать.

В этот момент зазвонил мобильник Эден.

— Да?

Приняв вызов, Эден долго сидела с прижатым к уху телефоном, а потом заговорила по-английски:

— Жаль, что мы не обсудили это заранее. Мы дали Эрику Рехту такое же задание.

Она замолчала.

Такое же задание?

Фредрика скосила глаза на Алекса. Тот наклонился вперед, словно для того, чтобы лучше слышать.

— Ладно, когда это было? — продолжала Эден. — И когда он последний раз выходил на связь? — Она тряхнула головой и поджала губы. — Эрик Рехт тоже не дает о себе знать, и это меня беспокоит. — Эден выслушала ответ невидимого собеседника и завершила разговор.

— Плохие новости.

Тон ее голоса заставил Фредрику вздрогнуть. «Хорошо, что Эден работает полицейским, а не врачом», — подумала она.

— Что случилось? — сразу всполошился Алекс.

— Очередной сюрприз американцев, — вздохнула Эден. — На борту «боинга» якобы случайно оказался их человек, и он вышел с ними на связь. ЦРУ поручило ему проникнуть в кабину пилотов и взять управление самолетом на себя.

— Он летчик? — удивился Себастьян.

— Да, хотя и специализируется на других машинах. Проблема, однако, в том, что он давно не подавал вестей, и они спрашивают нас, не знаем ли мы о нем что-нибудь?

Алекс вздохнул, тиская в руке мобильник. У Фредрики болезненно сжалось сердце.

Почему же молчит Эрик?

— Кроме того, они не намерены менять стратегию и не пустят самолет в свое воздушное пространство, пока за штурвалом сидит Карим.

Будет ли конец этому кошмару?

Фредрика прикрыла глаза. Это расследование словно пучок нитей, каждая из которых обрывается, не успев соединиться с другими. И что-то подсказывало Фредрике, что нить Софии Келифи ни в коем случае выпускать нельзя.

— Вы уже послали немцам запрос насчет Софии? — поинтересовалась Фредрика.

— Да, но идентифицировать ее пока не удалось, — ответила Эден. — Хотя само по себе это ничего не значит. В Германии она может жить под другим именем.

Германия и Швеция. США и Афганистан.

Мир превратился в гигантскую игровую площадку, на которой встретилось множество команд. Только вот правила игры, похоже, вилами на воде писаны.

— Так что мы все-таки ищем?

Вопрос Фредрики словно встряхнул всех.

— Мы ищем того, кому не безразлична судьба Захарии Келифи и заключенных «коттеджа Теннисона», — ответила Эден. — Причем настолько, что ради них он мог захватить самолет.

«Она права, — мысленно согласилась Фредрика. — Тот, кто писал обнаруженную в туалете записку, не случайно упомянул в ней именно „коттедж Теннисона“, а не какую-нибудь другую американскую тюрьму на территории Афганистана».

Однако Эден Лунделль упустила из виду еще один, не менее важный, фактор. Тот, кто затевал захват самолета, должен был знать Карима Сасси, человека, чье участие в преступлении никак не оговаривалось в записке. Кроме того, нельзя было забывать о вчерашних ложных угрозах. Кто и с какой целью звонил в участок? И Фредрика чувствовала, что сейчас важно сосредоточиться именно на этом. Сама не зная почему.