Они хихикают, будто Мод сказала что-то непристойное. Я выхожу из-за могилы и, чтобы они меня услышали, начинаю о камни соскабливать грязь с башмаков. Они обе вскакивают.

— Привет, — говорит Мод.

А Лайви говорит:

— Ну, и где ты пропадал, гадкий мальчишка?

Вот это уже похоже на старые добрые времена.

Я присаживаюсь на корточки у могилы нашего дедушки через дорожку от них, подбираю два камушка и начинаю тереть их друг о дружку.

— Откуда ты узнал, что мы здесь? — спрашивает Мод.

Я пожимаю плечами.

— Я знал, что вы придете. Ведь король умер, разве нет?

— Да здравствует король, — говорят они в один голос, а потом улыбаются друг дружке.

— Какая жалость, — говорит Лайви. — Если у мамы родится мальчик, то ей придется назвать его Георгом.^>[37] Мне больше нравится Эдуард. Я бы звала его Тедди. Георг не так мило.

Мод смеется.

— Мне не хватало твоих глупых высказываний.

— Замолчи! — говорит Лайви.

— Саймон, я только что видела твоего отца, — говорит вдруг Мод.

Камушки выпадают у меня из рук на дорожку.

— Что с ним случилось? — очень тихо спрашивает она.

— Несчастный случай.

Мод молчит.

— Его засыпало в могиле. Мы его откопали, но… — Я снова пожимаю плечами.

— Мне очень жаль, — шепчет Мод.

— И мне, — добавляет Лайви.

— Мне надо спросить тебя кое о чем, — говорю я Лайви.

Она смотрит на меня. Наверняка думает о том поцелуе в могиле сто лет назад. Но спросить я ее хочу совсем о другом.

— Ты знаешь, я тут все могилы пометил. На лугу ни одной не осталось, насколько мне известно. Кроме твоей. — Я киваю на ангела Уотерхаусов. — Ты когда-то давно, после смерти королевы, просила меня не делать этого. Ну, вот я и не делал. А теперь хочу. В память об Айви Мей. Чтобы помнить, что она здесь.

— Что — чтобы напоминало о том, что от нее остались одни кости? — говорит Лайви. — Это ужасно!

— Нет-нет, я не про то. Чтобы напоминать, что она все еще там. Какая-то ее часть уходит в тлен, это да, но кости останутся на сотни лет — они эти камни переживут, уж ты мне поверь. И мою метку тоже. Вот что имеет значение, а не могила и не то, что ты туда кладешь.

Мод смотрит на меня недоуменным взглядом, и я теперь вижу, что все эти годы она тоже не понимала, что значит мой череп с костями, хотя она и умнее Лайви.

Лайви долго молчит, а потом отвечает:

— Ну хорошо.

Я встаю и, достав мой карманный ножик, подхожу к постаменту с другой стороны.

Я выцарапываю мой знак, а они снова начинают говорить.

— Я не против — пусть Саймон пометит ангела, — говорит Лайви. — После его падения я им уже не так дорожу. Все время жду, что он упадет снова. И швы на носу и шее у него видны.

— Мне наша могила никогда не нравилась, — говорит Мод. — Я на нее смотрю, и ничто не напоминает мне о мамочке, хотя тут и написано ее имя. Ты знаешь, что она хотела, чтобы ее кремировали?

— И что — поставили в колумбарии? — В голосе Лайви слышится ужас.

— Нет, она хотела, чтобы ее прах развеяли там, где растут цветы. Так она говорила. Но папочка был против.

— Я его понимаю.

— Мне никогда не нравилось, что ее положили сюда, но с этим уже ничего не поделаешь. Как ты сказала, жизнь продолжается.