Церкви ее мало интересовали. Кроме того, в церкви она почему-то начинала испытывать непонятное чувство вины.

В воздухе стоял густой аромат воска и ладана. Некоторые обычаи кажутся древними как мир, подумала Ева, усаживаясь в дальний угол. Она решила не беспокоить сегодня утром никого из семьи Сесили, а просто посмотреть, как будут вести себя присутствующие.

Голос священника гулко звучал под сводами собора, ему эхом отвечала паства. Ева внимательно рассматривала собравшихся. С того места, где она сидела, было хорошо видно семью покойной. Подошел Фини и сел рядом, Ева наклонилась к нему.

— Вон Анжелини, — шепнула она. — Рядом, по-видимому, дочь.

— А справа от нее — жених?

— Скорее всего.

Девушка была худенькой, с золотистыми, как у матери, волосами, в черном платье ниже колен. Ни вуали, ни темных очков, так что видны были припухшие от слез, покрасневшие глаза. Горе, простое неприкрытое горе…

Рядом с ней стоял, поддерживая ее за плечи, Рэнделл Слейд. Лицо почти вызывающе красивое, глаза с тяжелыми веками, крупный нос, резко очерченный подбородок. Он казался довольно массивным, но девушку обнимал бережно и нежно.

Дэвид стоял по другую сторону от Анжелини, отступив чуть назад. Он смотрел прямо перед собой, и лицо его не выражало ничего. Чуть ниже отца и тоже брюнет. Одинокий человек, подумала Ева. Очень одинокий…

Последним в этом ряду был Джордж Хэммет. Позади стояли майор Уитни, его жена и дети.

Ева знала, что и Рорк здесь: заметила его у прохода, рядом с какой-то ослепительной блондинкой. Бросив взгляд в его сторону, Ева увидела, что он сказал что-то своей соседке, и она уткнулась лицом ему в плечо.

Ева почувствовала укол ревности и, разозлившись на себя саму, отвела взгляд. И тут же увидела Си Джея Морса.

— Черт побери, а этот ублюдок как сюда пробрался?!

Фини, будучи добропорядочным католиком, услышав ругательство, поморщился.

— Кто?

— Морс!

Фини обернулся и увидел репортера.

— Здесь столько народу, что его запросто могли принять за дальнего родственника погибшей.

Ева подумала, не выставить ли его вон — просто так, ради удовольствия, — но решила, что шум, который подымется, будет репортеришке только на руку.

— Хрен с ним.

Фини вздрогнул, словно его ущипнули.

— Господи Иисусе, Даллас, ты же в церкви! Имей хоть немного уважения…

Ева взглянула на Мирину, прикрывшую рукой глаза.

— Уважения у меня достаточно, — шепнула она. — Вполне достаточно.

Ева тихонько поднялась и, обойдя Фини, направилась к выходу. Когда он ее нагнал, она уже давала какие-то указания одному из охранников.

— Что-нибудь случилось?

— Просто вышла подышать. — Ей всегда казалось, что в церкви пахнет мертвецами. — И проныру решила-таки проучить, — она обернулась к Фини и усмехнулась. — Велела охранникам его найти. Они конфискуют все записывающие и передающие устройства, которые будут при нем обнаружены. Согласно закону об охране личной жизни.

— Ты его этим только разозлишь.

— Вот и отлично! Он меня давно злит. — Она с облегчением вздохнула и стала рассматривать толпу журналистов на другой стороне улицы. — Никогда не соглашусь, что публика имеет право знать все обо всех. Но эти репортеры хотя бы играют по правилам и выказывают некое уважение к семье покойной.