«А что ему чета?» — подумала она с улыбкой.

Секретарша отнеслась к Еве приветливо, но, увидев полицейский значок, страшно занервничала. Можно было подумать, что у нее ящики стола забиты наркотиками. Не прошло и минуты, как Ева оказалась в кабинете Анжелини.

— Мистер Анжелини, я постараюсь не отрывать вас надолго. Примите мои соболезнования.

— Благодарю вас, лейтенант Даллас. Прошу, садитесь.

Он казался не таким элегантным, как Хэммет, но в нем чувствовалась внутренняя сила. Марк Анжелини был невысоким коренастым человеком с густыми волосами, обрамлявшими большой лоб. Лицо бледное, под густыми бровями — пронзительно-голубые глаза. На руке — перстень с крупным бриллиантом.

Если он и страдал, то скрывал это лучше, чем возлюбленный погибшей.

Приветствуя Еву, он поднялся из-за огромного полированного стола. За его спиной было затемненное окно, не пропускавшее ультрафиолетовых лучей.

— Вы, очевидно, пришли по поводу Сесили?

— Да. Вы можете уделить мне немного времени? Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

— Буду счастлив помочь вам, лейтенант. Мы с Сесили были в разводе, но остались партнерами в бизнесе. И родителями двоих детей. Я всегда восхищался ею и уважал ее.

Он говорил с чуть заметным итальянским акцентом, и Ева вспомнила, что большую часть времени Марко Анжелини проводит в Италии. Она включила диктофон и начала:

— Мистер Анжелини, скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели прокурора Тауэрс или разговаривали с ней?

— Видел я ее восемнадцатого марта в своем доме на Лонг-Айленде.

— Она приезжала к вам?

— Да, на день рождения сына. Ему исполнилось двадцать пять, и мы вместе устраивали прием в его честь. Дэвид, когда бывает на восточном побережье, часто останавливается у меня.

— И после этого вы не встречались?

— Нет, мы оба были заняты, но собирались увидеться недели через две, обсудить предстоящую свадьбу Мирины. Это наша дочь, — пояснил он. — Большую часть апреля я провел в Европе.

— Вы звонили прокурору Тауэрс вечером перед убийством?

— Да, но не застал ее и оставил сообщение. Предложил пообедать вместе, когда ей будет удобно.

— Хотели обсудить свадьбу?

— Да, свадьбу Мирины.

— Вы говорили по телефону с прокурором Тауэрс после восемнадцатого марта?

— Несколько раз. — Анжелини нервно сжал руки. — Как я уже говорил, мы были партнерами. У нас общие дети и общие деловые интересы.

— В том числе и «Меркурий»?

— Да, — криво усмехнулся он. — А вы… вы, кажется, знакомая Рорка?

— Да. Были ли у вас с вашей бывшей женой разногласия — семейные или деловые?

— Естественно. Но после развода мы научились находить компромиссы.

— Мистер Анжелини, кто наследует долю прокурора Тауэрс в «Меркурии»?

Он удивленно взглянул на нее.

— Я, и это оговорено в контракте. Часть акций и недвижимости также отходит ко мне. Этот пункт был включен в договор о разводе: в случае смерти одного из нас его доля переходит к оставшемуся в живых. Мы оба считали, что в конце концов все достанется детям.

— А все остальное? Квартира, драгоценности, прочее имущество?

— Это, по-видимому, переходит к детям. Наверное, что-то она завещала друзьям и благотворительным фондам.