Морс не сомневался, что с ней он справится легко. Разберется единственным понятным этим бабам способом — убьет ее. Но торопиться не будет. Она пыталась его перехитрить, а таких оскорблений он не забывает.

Женщины вечно лезли вперед, вечно путались под ногами! И постоянно унижали его. Всю жизнь он страдал от этого — всю жизнь, сколько себя помнит…

«Не вертись, Си Джей, сядь прямо. Ну что за несносный ребенок! Ты опять не работаешь в полную силу, Си Джей. Ради Бога, пошевели мозгами хоть раз в жизни. На обаянии и смазливой мордашке далеко не уедешь. Тем более у тебя нет ни того, ни другого. Я ожидала от тебя большего. Неужели ты навсегда останешься таким ничтожеством?!»

Эти слова матери до сих пор звучали у него в голове. Долгие годы он играл роль заботливого, любящего сына, а по ночам мечтал о том, как убьет ее. Это были упоительные, сладостные мечты, и в них он заставлял ее наконец замолчать!

— И в конце концов я это сделал, — сказал он вслух и дотронулся кончиком ножа до жилки, пульсировавшей на шее Надин. — Это оказалось так просто! Она была совсем одна в своем огромном доме, занималась своими важными делами. Я вошел к ней. «Си Джей, — сказала она, — что ты здесь делаешь? Только не говори, что тебя снова выгнали с работы. Ты ничего не добьешься в жизни, если не научишься сосредоточиваться». Я улыбнулся и сказал: «Заткнись, мама. Заткнись!» И перерезал ей горло.

Морс провел ножом вдоль горла Надин.

— Она дернулась, брызнула кровь, и она наконец заткнулась. Но знаешь, Надин, эта старая карга кое-чему меня научила. Я сосредоточился! Мне нужна была цель. И я решил, что моя цель — избавлять человечество от наглых громогласных баб, которые считают, что весь мир у них в кармане. От таких, как Тауэрс и Меткальф. От таких, как ты, Надин! — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — От таких, как ты…

Она не могла даже кричать — ей казалось, что ее душа парит где-то далеко, а здесь пребывает только тело, ставшее вдруг чужим. Она не вырывалась, не пыталась развязать руки. Сидела, как фарфоровая кукла, и только иногда вздрагивала.

— Ты ведь все время пыталась меня отпихнуть. Даже ходила к начальству, требовала, чтобы меня убрали из отдела новостей… Я прекрасно помню, как ты однажды сказала, что я словно гвоздь в заднице. А эта сука Тауэрс даже отказалась давать мне интервью! Она меня доводила, Надин. На пресс-конференциях Тауэрс меня просто не замечала. Но я ее все-таки достал. Хороший репортер умеет добыть информацию из-под земли, так ведь, Надин? Вот я и копал. И раскопал историю про возлюбленного ее дочурки. Это была победа! Ведь счастливая мать уже обсуждала с дочкой будущую свадьбу. Я бы мог ее шантажировать, но мне ведь не это было надо. О, как она взвилась, когда я позвонил ей той ночью и все рассказал!

Морс злорадно прищурился.

— Она согласилась побеседовать со мной, Надин. А ведь сначала заявила, что ей ничего не стоит меня уничтожить, раздавить, как букашку. Ну еще бы! Ведь Тауэрс была такая важная особа! Только я не испугался. Я ее дожал, Надин, и она сделала все, как я велел. А когда я подошел к ней на улице, посмотрела на меня с таким презрением! И сказала, сука: «Ты опоздал, ублюдок. Мне некогда, давай скорее уладим наши проблемы».