На миг Шурке захотелось бросить эту глупую бумажку на тротуар. Но он крикнул:

— Больно надо с тобой! Я сам пойду!

Валька пригрозил ему издалека кулаком.

— Ну смотри! Попадешься мне завтра — отлуплю.

— Очень страшно! — показал язык Шурка.

— Ах, вот так?

Валька схватил валявшийся у стены кусок кирпича, размахнулся и метнул в Шурку.

— Плати мне за стекло теперь!

Папа и тетя Дуся стояли друг против друга, как два боксера.

Тетя Дуся была соседкой с первого этажа.

Шурке не случалось бывать у нее дома. Тетя Дуся была огромная, с большими красными руками. А комнатка ее оказалась маленькой, закопченной, темной. Впрочем, темной — еще и из-за того, что вместо части стекла в окне теперь торчал кусок картона.

— Шурка, кто разбил стекло? — спросил папа.

— Ясно кто! — завизжала тетя Дуся. — Дефективный!

Папа чуть поморщился.

— Погодите. Значит, это не мой сын разбил окно? Так?

— Я не виноват, — буркнул Шурка.

— Еще как виноват! Именно виноват! — тетя Дуся трясла в воздухе кулаком, как будто надеялась, что от ее пассов стекло срастется. — Приманил сюда этого дефективного! Хулигана этого! А теперь стоит руки в боки!

— Валька не фефе… фете…

— Шурка, не паясничай, — сказал папа. — И вынь руки из карманов.

Шурка со вздохом вытащил кулаки.

— Так ты опять с Валькой играл? Отвечай, Шурка.

На лбу у папы появилась морщинка.

Шурка вздохнул.

— Опять! Опять! Сама видела! — завопила тетя Дуся. — Да я с этого дефективного вовек денег не получу! Нищета одна! Мать заводская. Детей семеро по лавкам. По улицам носятся, безобразничают! Стекла бьют!

— Он не в стекло! Он в меня кидал! — вступился Шурка.

Тетя Дуся только руками всплеснула.

— Послушайте, крик ни к чему, — спокойно сказал папа тете Дусе.

Она побагровела от злости. А папа вынул бумажник.

— Сколько мы должны стекольщику?

— Ну вот тебе и мороженое, — сказал папа, когда они поднялись в свою квартиру, вернулись в свои комнаты. — Боюсь, билетов в кино тебе тоже не видать весь месяц. Еще, главное, у кого стекло разбил! Вы что, не могли разбить окно какому-нибудь хорошему человеку?

— Илья, — строго сказала мама папе.

— Скажи спасибо, что она нас живьем не съела, — сказал Шурке папа.

Шурка хотел возразить.

— Шурка, ни слова, — сказала мама. — Довольно.

Она складывала в шкаф выглаженное белье. Маленький Бобка помогал, то есть путался у нее под ногами. Ему было всего три года.

— Однако и дорого же нынче стекло, — сказал папа маме. — Представляешь…

Он вдруг нагнулся.

— Что это?

Шурка похолодел. Схватился за карман. Бумажка!

Папа молча прочел. Губы его сжались в ниточку. Он испуганно глянул на дверь. На маму.

Та подошла. Прочла.

— «Передать… везут на Колыму… Садовая улица, дом пять…» Кто это?

Оба уставились на Шурку.

— А ну отвечай, мучитель, — велела мама, побледнев. — Кто тебе это дал?

— Никто.

— Шурка, не ври! Не ври!

От маминого крика личико Бобки дернулось, сморщилось, он приготовился зареветь. Мама схватила его на руки.

— Смотри, что ты наделал! — закричала она на Шурку.

— Я не вру! Нашел.

— Где нашел? Где? — серьезно допытывался папа.

Шурка молчал.

Ходить на вокзал строго запрещалось. Тем более лазать по путям. Тем более с Валькой.