– Воскресение Лазаря.

– Верно. А второе, если я правильно помню, оживление маленькой девочки.

– Да, вы помните правильно. Хотя вряд ли это верное толкование моего сна.

На лице Рейчел была улыбка многотерпения.

– Не будем спорить. По крайней мере одно ясно: ваше прилежное подсознание в конце концов само разъяснит свое послание.

Эта встреча оказалась нашим последним сеансом. Потому что вечером мне было совсем новое сновидение – и передавать Рейчел его содержание я не имел ни малейшего намерения.

Новый сон был яснее прежних. В нем я говорил на неведомом мне языке, но при этом сам себя слышал и понимал. Я шел по песчаной дороге. Остановился у колодца. Колодец был глубокий, до воды рукой не достать. Но тут появилась женщина с сосудом на веревке. Я попросил у нее напиться. Похоже, она удивилась, что я с ней заговорил, – мы, как я догадался, принадлежали к разным народам. Я вдруг сказал ей, что вся вода в колодце не утолит ее жажды. Мы поговорили какое-то время, и в ее взгляде появилось непритворное восхищение.

– Думаю, ты – пророк, – сказала она. – Ты видишь многие вещи, которые скрыты.

– Я не пророк, – возразил я.

Она долго молча смотрела на меня. Затем произнесла:

– Сказывают, однажды явится Мессия – объяснить нам смысл вещей. Что ты думаешь про это?

Я потупился, но слова правды рвались наружу. Я поднял глаза и сказал:

– Я – тот, чей приход провозвещали.

Женщина не рассмеялась, а опустилась на колени и благоговейно коснулась моей ноги – затем пошла прочь, непрестанно оглядываясь на меня…

Я резко проснулся – весь в поту. Я не кинулся к телефону, чтобы звонить Рейчел и назначать внеурочный сеанс. Зачем? Я больше не верил в спасительную силу интерпретации моих снов. Потому что не сны это. Это воспоминания.

– О чем вы думаете? – вдруг спросила Рейчел.

"Акура" уже подъезжала к университетскому городку.

– Думаю, с какой стати вы впутались в эту историю.

Рейчел выпрямилась в кресле и озабоченно посмотрела на меня.

– Я здесь, потому что вы пропустили подряд три сеанса. Из чего делаем вывод, что ваши дела совсем плохи. Вероятно, галлюцинации снова резко изменились – и вы напуганы до смерти.

Руки мои на руле напряглись еще больше, однако я нашел в себе силы смолчать. Неизвестно, кто нас слушает. Вернее, очень даже известно, кто нас слушает.

– Отчего вы не говорите мне всей правды? – сказала Рейчел. – Как может правда навредить?

– Сейчас не время. Да и место неподходящее.

Университетский театр был впереди и выше. А справа, ниже шоссе, за деревьями прятался Лесной Амфитеатр – летняя сцена под открытым небом. После крутого поворота вправо машина съехала с темного холма и покатила по улице, между рядами внушительных особняков, в которых жили штатные профессора и состоятельные молодые ученые.

Дом Филдинга был хоть и двухэтажный, но относительно маленький и далеко в стороне от дороги. Он выбрал такое более или менее уединенное место сознательно: уютное гнездышко для себя и своей китайской невесты, которую он надеялся выманить в Америку.

– И куда мы приехали? – спросила Рейчел.

– До дома Филдинга уже рукой подать.