Он пожал ей руку. На высоких каблуках Ясмин была на пару дюймов выше Алистера. Ему невольно пришлось чуть поднять голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Мне бы хотелось надеяться, что это дружеский визит. Она рассмеялась, тряхнув копной своих черных волос.

— На прошлой неделе я слышала одну из ваших предвыборных речей. Мне она понравилась, и я решила внести свой денежный вклад в вашу кампанию. Нам нужно иметь в конгрессе как можно больше таких людей.

— Спасибо вам. Я… у меня нет слов, — пробормотал он, простодушно улыбаясь, позируя перед все еще глазеющей на них секретаршей.

— Можно? — Не дожидаясь разрешения, Ясмин направилась к кожаному гарнитуру из дивана и кресел, который Белль подарила супругу к его последнему дню рождения.

— Конечно же, Ясмин, присаживайтесь. Мисс Бэйнз, вы извините нас?

— О да, разумеется. Что вы пожелаете? Кофе? Чай?

— Спасибо, ничего, — ответила Ясмин, ослепительно улыбнувшись. — Но вы можете предложить что-нибудь моей свите. — Она сняла с плеча изящную сумочку и положила ее на колени.

— Свите? — слабым голосом переспросил Алистер. Боже, сколько же людей знают о ее визите сюда? Она что, черт возьми, прошлась парадом по Пенсильвания-авеню?

— С виду похожи на телохранителей, — прошептала мисс Бэйнз. — Я уверена, что из-за своей популярности ей приходится таскать их за собой повсюду.

Ясмин лишь безмятежно улыбалась, великодушно позволяя женщине делать свои исполненные драматизма выводы. Секретарша, очумело улыбаясь, попятилась к выходу, закрыв за собой дверь.

Алистер сжал кулаки. Сейчас больше всего ему хотелось как можно больнее ударить по ее восхитительному личику.

— Какого черта ты позволяешь себе подобные выходки? — Он старался говорить тихо, но зверское выражение лица в полной мере выдавало его ярость.

Если он и позволял себе грубо разговаривать с ней, то лишь иногда в постели и притом шутя. Но в квартале, где она выросла, вульгарное обращение было в порядке вещей, и этим ее было не запугать. Она резко вскочила с кресла, уронив сумочку на пол. Шарф, соскользнув с плеча, тоже упал к ее ногам.

— В чем дело, дорогой? — презрительно ухмыльнулась она. — Неужели ты не рад меня видеть?

— Я хочу знать — ты в самом деле рехнулась? Ты что, хочешь погубить меня? Кто-нибудь видел, как ты ввалилась сюда? Господи, неужели пресса уже разнюхала что-нибудь? — Он прикрыл рукой лицо, словно пытаясь отогнать ужасные мысли, которые одна за другой проносились в его голове. — Что ты здесь делаешь?

— Вношу свой вклад в избирательную кампанию. — Она расстегнула пуговицы на манжетах рукавов и, не успел он осознать, что же она собиралась делать, стянула с плеч платье. Оно повисло на талии, поддерживаемое широким поясом. Улыбаясь, Ясмин медленно высвободила руки из рукавов.

Его гнев уступил место страстному желанию. Взгляд застыл на ее упругих грудях. Соски были темные и напряженные, жадно взывающие к его чувственности.

— Я так скучала по тебе, сладкий мой, — замурлыкала она, медленно приподнимая юбку.

Сердце бешено колотилось, дышать стало тяжело, ладони вспотели, пока Алистер неотрывно следил за медленными движениями рук Ясмин. Алистер невольно застонал, когда она обнажила маленький треугольник кружев, едва прикрывавший густые темные завитки.