— Мы сильно торопимся? — спросил я Навуходоносора.

— Да нет. А что тут?

— Надо за одним жрецом проследить. Его бурную деятельность приходится изредка пресекать, чтобы избежать крупных международных скандалов.

— Так уж и международных.

— Это я еще преуменьшил. Раньше возникали войны из-за прекрасной Елены, а теперь могут из-за ужасного Глостера.

— Ну про конфликт с Адарой я слышал, — хмыкнул Олег.

— А возник он вообще на ровном месте. Так что лучше проследить за этим гномом.

К нашему счастью, мастер-лучник, он же жрец и на дуде игрец, недолго таскал нас по отстраивающемуся Йорану. Он вышел из верхней части города, попетлял среди недавно возведенных у стены домов и юркнул в проулок.

— Коммерческий дом краткосрочных займов имени первого мастера над монетой Бампаса и Шальта Глостера Палец-в-рот-не-клади, — прочитал я над дверью, за которой скрылся гном.

— Да, этот молодчик от скромности точно не помрет, — усмехнулся Навуходоносор.

— Ага, сдается мне, что его скорее повесят разозленные и облапошенные клиенты. Зайдем?

Олег вместо ответа открыл дверь и вошел внутрь, а я последовал за ним. Ничего особенного. Обычный домик в два этажа. Нижний, по всей видимости, был заточен под большую гостиную, но Глостер поставил здесь открытые шкафы, прилавок буквой П и витрины с крышками из стекла для драгоценностей. А вокруг покоились хаотично наваленные друг на друга товары, которые разбирал худенький, по местным меркам, драман.

— О! — только и сказал Глостер, увидя нас. Сам он сейчас как раз ссыпал вновь принесенный товар из мешка и был явно удивлен. — То есть, я хотел сказать, что очень рад вас видеть.

— Глостер, это что? — спросил я.

— Ну как, — замялся гном, — коммерческий дом этих… краткосрочных займов.

— Ломбард, — коротко резюмировал Олег.

— А что такого? — уже пришел в себя и начал возмущаться Глостер, — я честный торговец. За медяк покупаю, за два продаю. На эти четыре монеты и живу.

— Вот именно что, математик ты доморощенный. Тебе кто вообще этим заниматься разрешил? Ты же вроде жрец!

— При заключении договоренности не было никаких запретов на занятие торговлей, — легко отбил мой выпад гном, — тем более это жречество меня никак не кормит. А кушать хочется.

Я не стал вспоминать про кучу послушников и ту сумму, которую Глостер поимел с них. С тем гешефтом он мог несколько лет кормить весь Тойрин. Вот ведь гадкий, хитрый пройдоха.

— К тому же, у меня вон работник трудится, сам я здесь лишь изредка появляюсь. Так что на основном виде деятельности это никак не сказывается.

Я снова перевел взгляд на драмана. Не знаю уж, что он натворил в этой жизни, что злая судьба уготовила ему роль наёмного работника у Глостера, но мне было его искренне жаль.

— А дом ты этот как получил?

— Через бурмистра. Внес деньги на строительство, заключил договор. Все честь по чести.

— А товар ты где берешь?

— То тут, то там. Много «диких» всякую дребедень сдают. Им деньги нужны.

— И что теперь делать с тобой?

Вопрос был скорее риторическим, потому что фактически я ничего не мог предъявить гному. То, что он втихую облапошивает «диких» драманов? Так они же не силком к нему идут, а вполне себе добровольно. А само по себе перекупка и ростовщичество не преступления. И на каждый новый вопрос у виновника был ответ. Вот и Глостер, видимо, почувствовал мое настроение.