— Внимание! Показалась конница турок! — крикнул Егоров, оторвавшись от подзорной трубы. — Никому не высовываться! Гренады приготовить, штыки на ружья надеть!

Со стороны османского лагеря к броду на рысях шла кавалерия.

— Около тысячи, все беслы здесь, — прошептал Алексей. — Только бы они ничего не заподозрили, — и он оглядел свои порядки. Все скаты берега были в кустах, а в самой середине, напротив места переправы, их было сейчас особенно много. Здесь были орудийные позиции. За многочисленными кустами и наставленными деревцами сидели с ружьями наготове егеря.

Алай беслы накатывал стремительно. Времени на разведку у «волков» не было, их командир сам вёл в бой своих воинов, ему нужно было позарез реабилитироваться за прошлые неудачи перед сераскиром. Именно удар этих восьми сотен и должен был решить исход всего сегодняшнего сражения!

— Ждём! — негромко крикнул Егоров. Впереди, на отметке в сто пятьдесят шагов, стоял большой шест с полощущейся на ветерке красной материей.

Фарханг летел вместе со всеми. Его дозорная сотня была лучшая во всем алае, и здесь, в общем наступлении, она шла впереди. Сотник первым заметил этот шест и, окинув, словно бы с высоты, это место взглядом, мгновенно всё понял — это ловушка! Сейчас русские по ним здесь ударят. Но что он мог сделать? Замедлить бег всего алая теперь уже было невозможно.

— Ого-онь! — рявкнул Егоров, выжимая спусковой крючок. Сто двадцать стволов ударили слаженным раскатистым залпом. «Ба-ах! Ба-ах!» — ударили ближней картечью единороги, и рой мелких пуль с визгом влетел в самый центр конницы.

— Огонь россыпью! — раздалась новая команда. Теперь каждый старался побыстрее перезарядить своё оружие. Беслы, невзирая на потери, рвались вперёд. Первые ряды, вздыбив воду в реке, перемахнули мелководье и поплыли вперёд. Каждый воин держался за гриву своего коня, готовясь на него вскочить, как только его ноги коснутся дна. «Бах! Бах! Бах!» — неслись выстрелы с берега. Лёшка уже проталкивал третью пулю в ствол штуцера. Ба-ах! Ба-ах! Россыпь картечного свинца вспучила воду и подняла фонтанчики брызг на реке.

— Ку-урт! Васька! Снимите вон того! Глядите, вон он, в чёрной шапке, у знамени! — крикнул Лешка, указывая цель своим лучшим снайперам. В отдалении, шагах в четырёхсот от реки, потрясал саблей и гнал своих воинов на русские пули тот самый величественный командир в чёрно-дымчатом волчьем малахае и в обшитом золотом халате.

Немец махнул рукой, показывая, что он всё понял. Афанасьев выставил перед ним на сошки «весло» и сам сорвал со спины свой новенький охотничий итальянский штуцер. Бах! Хлопнуло «весло». Бах! Выстрелил в дальнюю цель Васька. Командир беслы взмахнул рукой и рухнул под копыта коня. Байрактеру пуля, как видно, попала в руку, и знамя отбросило далеко в сторону, а сам он пригнулся к лошадиной шее. Возле выпавшего на землю командира тут же образовалась небольшая толпа из ближайшей свиты и из охранной полусотни. Предводителя алая подняли под руки и бегом понесли с поля боя.

Штуцер был заряжен, и Лёшка выбрал для него цель. Первый преодолевший реку всадник уже влетел в седло и вырвал из ножен саблю. Поднимая брызги, за ним выскакивали на берег ещё около десятка. Бах! Конника сбило вниз, но на его месте уже был другой. Беслы преодолели водную преграду, до русских им было шагов тридцать, не более.