– Во всяком случае, все кончено, – сказал я. – После такого разгрома они не вернутся. Хочешь поиграть на компьютере? У меня новая игра с драконами.

Энди взглянул на часы:

– Мне пора домой. Уже почти пять, а я обещал Миранде вернуться рано. Она опять уходит.

Миранда – это его мать. Как и Марта, она хочет, чтобы ее звали по имени. Она часто отсутствует, и Энди поэтому много времени проводит у нас. Однажды я слышал, как папа с Ильзой говорили, что у Энди нет дома. Они очень заботились о чужих домах. Но самого Энди это, казалось, не беспокоит.

Анжела, должно быть, слушала нас.

– В пять новое шоу, – сказала она и включила телевизор. Я молча смотрел на нее, думая, что сказала бы Марта, если бы это сделал я. Марта потянулась и зевнула.

– Ну, это конец оценке. Но мы много сделали. Что за шоу, Анжела?

– Триппи-шоу.

Вслед за надписями показалось множество мультипликационных треножников, они плясали безумный танец: составителей программы будто бы вдохновило появление триподов. Дикая музыка – удары тяжелого металла и рока – смешивалась с обрывками традиционной музыки, включая один довольно привязчивый мотив.

– Не думаю, чтобы мне это понравилось, – заявила Марта.

Анжела, сидя на ковре скрестив ноги, не обратила на ее слова внимания. Но Марта и не заикнулась о том, чтобы выключить телевизор.

Я сказал Энди:

– Поеду с тобой. Больше нечего делать.

Мой отец – жилистый, не очень высокий человек, носит очки. Он похож на атлетическую версию Вуди Аллена, только говорит не так быстро. В то время он был агентом по продаже недвижимости и проводил много времени в отъездах, включая и уик-энды.

Я не очень хорошо помню, как складывались его отношения с моей матерью, за исключением того, что они иногда целыми неделями не разговаривали друг с другом. Помню, как они говорили со мной по отдельности, как будто они два разных кегельбана с единственной кеглей, а кегля эта – я. С Ильзой ничего подобного. Отец замучивал разговорами и ее, и Анжелу. Однако со мной он никогда много не разговаривал. Вероятно, на меня приходилось три процента его разговоров, да и эти проценты были вынужденными.

Однажды в воскресенье я остался один: папа показывал клиентам дом, а Марта взяла с собой всех остальных на передвижной рынок антиквариата. Она и меня спросила, хочу ли я ехать с ними, я отказался под предлогом домашних заданий. Но это было правдой лишь отчасти: большую часть заданий я сделал в пятницу вечером.

Закончив остальное, я был свободен. Приготовил себе сандвич с беконом, поиграл в игру с драконами, просмотрел комиксы в воскресных газетах, и все еще было четверть одиннадцатого. Я подумывал, не позвонить ли мне Энди, и тут услышал машину папы.

Он спросил:

– А где все? А, да, на антикварном рынке. Не хочешь ли удивить их, Лаури?

– Мы их не найдем.

– Они ведь в Бадлейке? На лужайке.

– Марта говорила, что они могут отправиться еще в несколько мест.

– Все равно можем попробовать.

Я ничего не сказал. Он слегка обеспокоенно посмотрел на меня.

– Ты предпочитаешь что-нибудь другое?

– Мы давно не выходили на лодке.

– Уже поздно в этом году. Да и погода неподходящая.