Наконец ее маленький отряд добрался до набережной и загрузил труп в белый фургон «любые работы».

Все разошлись, за исключением Элизабет и врача, которые отправились сопроводить тело до хэмпширского морга. Она прежде не работала с этим врачом: грузный, краснолицый, с сединой в темных усах — в целом довольно интересный человек. Запоминающийся. Пока доктор не задремал, они поговорили об эвтаназии и крикете.

Ибрагим жестикулирует бокалом.

— Боюсь, я вообще не рекомендовал бы вам заводить собаку, Джойс, ни маленькую, ни среднюю, ни большую. В вашем-то возрасте.

— Ну начинается, — вставляет Рон.

— Средняя собака, — рассуждает Ибрагим, — вроде терьера или, к примеру, джек-рассела, живет около четырнадцати лет.

— Кто это тебе сказал? — спрашивает Рон.

— Это мне сказали в клубе собаководства, так что все вопросы к ним, Рон. У тебя есть к ним вопросы?

— Нет, мне хватает тебя.

— Так вот, Джойс, — продолжает Ибрагим. — Вам семьдесят семь?

— В следующем году будет семьдесят восемь, — кивает Джойс.

— Само собой, — соглашается Ибрагим. — Итак, давайте посмотрим, какова ожидаемая продолжительность жизни для человека семидесяти семи лет.

— О да! — радуется Джойс. — Я очень люблю такие вещи. Как-то раз на причале мне погадали на Таро. Гадалка пообещала, что я разбогатею.

— В частности, мы должны определить, каковы ваши шансы прожить дольше, чем живет собака среднего размера.

— Не понимаю, почему ты так и не женился, старина, — обращается к Ибрагиму Рон, доставая из стоящего на столе кулера белое вино. — С твоим-то красноречием! Кому добавить?

— Спасибо, Рон, — говорит Джойс. — Лей до краев, чтобы не пришлось доливать.

Ибрагим продолжает:

— Имеется пятьдесят один процент вероятности, что семидесятисемилетняя женщина проживет еще пятнадцать лет.

— Славно, — отзывается Джойс. — Кстати, я так и не разбогатела.

— Итак, если вы сейчас возьмете собаку, Джойс, переживете ли вы ее? Вот в чем вопрос.

— Я чисто назло пережил бы, — заявляет Рон. — Мы с ней сидели бы по углам и таращились бы друг на друга: чья возьмет. Я не уступил бы. Это как в семьдесят восьмом на переговорах с Британской автомобилестроительной компанией. Когда один из них первым вышел отлить, я понял, что мы их сделаем. — Рон глотнул вина. — Никогда не уходи в туалет первым. Хоть узлом завяжись, но с места не двигайся.

— Посмотрим правде в глаза, Джойс, — продолжает Ибрагим. — Может, да, а может, и нет. Пятьдесят один процент. Все равно что монетку подкинуть, и, по моему мнению, так рисковать не стоит. Человек не должен умирать раньше своей собаки.

— Это что, древнеегипетская поговорка или наставление старого психотерапевта? — интересуется Джойс. — Или вы только что это придумали?

Ибрагим снова чокается с Джойс бокалом, давая понять, что с мудростями еще не закончил.

— Умирать надо раньше детей, потому что их мы научили жить без нас. Но нельзя умирать раньше собаки. Ее мы учим жить с нами.

— Ну спасибо, Ибрагим, вы дали мне пищу для размышлений, — говорит Джойс. — Хотя звучит это все несколько бездушно. Как тебе кажется, Элизабет?

Элизабет ее слышит, но мысленно она все еще едет в белом фургоне с трупом и усатым доктором. Это не единственный подобный случай в карьере Элизабет, однако достаточно необычный, чтобы запомниться: всякий, кто знал Маркуса Кармайкла, с этим согласился бы.