– Значит, теперь это называется вложением средств? – скривился Макрон. – А по мне больше похоже на грабеж среди бела дня!

Не обращая внимания на ядовитое замечание сына, Порция любезно улыбнулась хозяину таверны. Сразу чувствовалось, что этот человек привык командовать и не терпел от подчиненных даже намека на неповиновение. Несмотря на поредевшую шевелюру, он сохранил бравую выправку, выдававшую бывшего военного. Катон с первого взгляда определил, что в случае надобности хозяин легко урезонит разбушевавшегося посетителя, посмевшего нарушить покой в его заведении. Приглядевшись внимательнее, Катон узнал знакомые черты и не сдержал возгласа изумления.

– Центурион Гай Туллий!

Владелец таверны с подозрением покосился на посетителей, но в следующее мгновение его физиономия расплылась в радостной улыбке.

– Ба, кого я вижу! Катон и Макрон! Каким ветром вас сюда занесло? Если память мне не изменяет, вы распрощались со Вторым легионом много лет назад.

– Верно, – усмехнулся Макрон. – Однако ходят слухи, что вы, ребятишки, никак не справитесь с местными дикарями. Вот и пришлось призвать на помощь настоящих воинов, способных утихомирить этот сброд.

– Да ну тебя! – Туллий дружески шлепнул Макрона по плечу. – Мы прекрасно обходились без таких бузотеров, как вы! Но я все равно страшно рад. Приятно вновь встретиться со старыми товарищами по оружию. Клянусь всеми богами, нас, ветеранов, остались единицы. Ах, и вы, госпожа, с ними! – обратился он к Порции и озорно подмигнул. – Или, может, эти молодые люди с вами?

– И что тут забавного? – Недовольно поморщилась Порция. – Да будет вам известно, центурион Макрон приходится мне сыном.

Туллий с изумлением уставился на Макрона.

– Подумать только, оказывается, у тебя есть матушка!

Пододвинув табурет, он присел к столу.

– Эй, Туллия, неси еще кувшин вина! Да смотри, выбери хорошее! Погоди-ка… тащи сюда галльское! Итак, друзья, рассказывайте, что заставило вас вернуться в эту вонючую дыру? Уж точно не любовь к местному климату.

– Вонючая дыра, говорите? – Порция словно пригвоздила хозяина таверны взглядом к табурету. – Уж не поэтому ли вы торопитесь продать заведение? Тогда придется сбавить цену на тысячу, а то и две.

Туллий понял, какую совершил оплошность, распустив язык.

– Госпожа, я решил продать таверну и переехать в теплые края где-нибудь в Кампанье. Лондиний сам по себе тоже весьма недурен. Здесь можно заработать хорошие деньги. Да разве посмел бы я подсовывать всякую дрянь достойной матушке моего боевого товарища! И потом, мы ведь, кажется, договорились о цене. – В голосе Туллия послышались суровые нотки.

– Ничего подобного. Я предложила цену, а вы обещали подумать. Но теперь, видя ваше нетерпение поскорее избавиться от таверны, я пересмотрела свое первоначальное решение и полагаю, что девять тысяч – более разумная цена.

Туллий с нескрываемым удивлением уставился на женщину.

– Черт побери, а твоя матушка, Макрон, крепкий орешек! Но цена остается прежней – десять тысяч.

– Девять.

– Девять с половиной.

Порция на мгновение задумалась.

– Девять с половиной, и по рукам.