Мы еще немного посидели, уже молча. А затем мистер Дэйв мягко обнял меня и притянул к себе. Он впервые сделал такое, и это ничуточки не показалось мне странным.

Позже, когда и я отмокла в ванне, мы с Тру устроились под простынями, пахшими солнечно-сладко, в нашей новой кровати с деревянным изголовьем, и белым ворсистым покрывалом, и кое-чем еще в комнате, о чем я всегда мечтала, и теперь поражалась, как это мистер Дэйв догадался. Там был аквариум с маленьким сундучком золота, наполовину закопанным в нереально розовый песок, и с пропастью похожих на пескариков рыбок под названием «рыба-ангел», они у меня самые любимые. Ужас как похоже на аквариум Дотти, так что мистер Дэйв, должно быть, купил его в «Файв энд Дайм». Я терла Тру спину, смотрела на аквариум и думала про Дотти — как ей, наверное, грустно без мамы с папой. И как им грустно без нее, и почему, ну почему люди порой делают то, что делают?

— Вот что я называю «выдающееся лето», верно, Сэл?

— Верно, Тру.

— А знаешь, Расмуссен папе и в подметки не годится.

— Знаю.

— Даже близко.

— Даже близко.

По соседству с нами Этель с Рэем Баком выбрались на закрытую веранду. Они слушали какую-то джазовую музыку, и смеялись, и время от времени звенели льдом в тех высоких металлических стаканах.

— Спокойной ночи, Сэл, — зевнула Тру.

— Спокойной ночи, Тру.

В одну из тех летних ночей моя сестра перестала сосать во сне палец, но по-прежнему обнимала куклу. Пока дыхание засыпающей Тру выравнивалось, мы с куклой Энни смотрели, как рыбки снуют взад-вперед в мерцающем аквариуме над золотым сундучком, не подозревая, что лежит внутри. Той ночью мне приснилось, что я нашла клад с сокровищами.

После того как фотографы из газеты приходили всех нас щелкать, а доктор Салливан избавил Мэри Браун от ленточного червяка, который жил у нее внутри, отчего, как выяснилось, она и была такой тощей и про что она рассказывала во всех противных подробностях, пока мы с Тру не смогли больше этого выносить ни единой лишней минуточки, остаток летних дней разворачивался в точности как и раньше — до того, как все начали запирать свои двери.

Дети с Влит-стрит снова играли в «Красный свет, зеленый свет» — даже Быстрюга Сьюзи Фацио, решившая, что не такая уж она и взрослая. Сидя на крыльце дома О’Хара, она рассказала нам фантастическую историю про инструкторшу Барб и своего брата Джонни, которых якобы застукала на чердаке за игрой в «Найди салями».

Мы пару раз сходили к лагуне, и Тру пряталась под плакучей ивой, а я рыбачила. Сестра бросила курить, потому что у нее кончилась пачка «L&M». Мама учуяла сигаретный дым и сказала, что если еще хоть раз поймает Тру за курением, задымится противоположная часть ее тела. Ее derriere. Сидя с удочкой совсем по соседству с красными лодками, которые парк собирался выкинуть, потому что они сгнили, я думала про Сару и Джуни. Особенно про Джуни, ведь будь она жива, то стала бы нам с Тру кузиной, а так у нас никаких кузин нет и уже никогда не будет.

Тру все никак не может приспособиться к мистеру Дэйву, хотя оба обожают щеночка Лиззи, а ее, как я узнала, назвали в мою честь, ведь мое полное имя Салли Элизабет О’Мэлли. Но знаете, что сделал мистер Дэйв, хоть Тру и изводит его? Он съездил к писающему куда попало Джерри Эмберсону и привез Грубияна. И теперь Грубиян вовсю приударяет за Лиззи.