Атрет застонал от бессилия. Если бы не толпа, наблюдающая за ними, он бы применил силу, чтобы узнать все, что ему нужно.

— Где мой сын?

— В безопасности. Хадасса решила, что, для того чтобы спасти твоего сына, она может сделать только одно — отдать его мне.

Атрет прищурил глаза и посмотрел на Иоанна холодным взглядом. На его скулах заиграли желваки, и краска снова залила его лицо. Он пытался скрыть свой стыд за маской гнева, но понимал, что из этого ничего не выйдет. В своей жизни он знал только одного человека, который всегда смотрел на него так, будто видит его сердце и мысли насквозь, — это была Хадасса. По крайней мере, до нынешнего момента. И Иоанн теперь смотрел на него так же.

На Атрета нахлынули воспоминания. Когда Хадасса пришла к нему и сказала, что ребенок, которого родила Юлия, — его, Атрет ответил, что ему все равно. Как он мог быть уверен в этом? Несмотря на заверения Хадассы, Атрет не мог забыть измену Юлии и от гнева вряд ли был способен здраво мыслить. Он тогда сказал Хадассе, что даже если Юлия придет сама и положит ребенка к его ногам, он уйдет и ни разу не оглянется. Ему никогда не забыть тех страданий, которые он причинил Хадассе этими словами и которые прочел у нее на лице… Не забыть и того, как он пожалел о своих словах, когда она уходила. Но ведь он Атрет! Он не мог попросить ее вернуться обратно.

Разве мог он ожидать, что Юлия окажется совершенно бесчувственной к собственному ребенку? Ни одна германская женщина никогда даже мысли подобной не допустит. Ни одна германская женщина. На такое оказалась способна только цивилизованная римлянка.

Если бы не вмешательство Хадассы, его сын был бы сейчас мертв.

Мысли Атрета снова вернулись к настоящему, к человеку, который терпеливо стоял перед ним.

— Этот ребенок мой. Что я сказал или чего не сказал, теперь уже значения не имеет. Хадасса направила меня сюда, и я заберу своего сына.

Иоанн кивнул.

— Я пошлю за Рицпой и поговорю с ней. Скажи мне, где ты живешь, и я пришлю к тебе твоего сына.

— Скажи мне, где она, и я все сделаю сам.

Иоанн нахмурился.

— Атрет, это будет очень трудно. Рицпа любит этого ребенка как своего собственного. Ей нелегко будет просто так расстаться с ним.

— Тогда тем более мне нужно идти туда. Будет неразумно, если я позволю тебе предупредить эту женщину о моих намерениях, чтобы у нее было достаточно времени покинуть город.

— Ни я, ни Рицпа не собираемся прятать от тебя твоего сына.

— Это все только слова, а я тебя совершенно не знаю. Ты такой же ненормальный, как и они все, — с этими словами Атрет кивнул в сторону остальных собравшихся. — У меня нет никаких причин тебе доверять. — Усмехнувшись, он добавил: — А уж женщинам тем более.

— Ты же доверился Хадассе.

Лицо Атрета потемнело.

Иоанн какое–то время внимательно вглядывался в него, а потом рассказал, как разыскать Рицпу.

— Я буду молиться о том, чтобы в твоем сердце пробудились сострадание и милость, которые Бог оказал тебе, пощадив твоего сына. Рицпа — это женщина настоящей веры.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она испытала много горя в собственной жизни.