Подъезжаю к гостинице и паркуюсь возле черного входа, около мусорных баков. От ночного холодного воздуха лицо горит, как от пощечины. Ничего себе, еще только осень, а так похолодало. Или в три часа ночи всегда прохладно?

От центрального кирпичного здания расходятся два крыла — получается такая большая буква С, а в середине — бассейн с зеленоватой водой. У каждой комнаты отдельный вход, так что можно не заходить в фойе.

Она поселилась в номере 411. На втором этаже. Стучу три раза. Звякает цепочка, и дверь открывается.

Вдова моего брата выглядит гораздо лучше, чем во время нашей последней встречи, — не такая исхудавшая. Но под глазами по-прежнему синяки. Растрепанные каштановые волосы, облегающее черное платье — зачем-то нарядилась ради меня.

— Опаздываешь.

Захожу, она закрывает за мной дверь и прислоняется к косяку. Перчаток на ней нет, туфель тоже. Но она же не мастер, правильно?

В углу стоит раскрытый чемодан, на полу валяется одежда. Снимаю со спинки единственного в комнате стула тонкую сорочку и сажусь.

— Прости. Планируешь одно, а выходит другое.

— Выпить хочешь?

На столе бутылка текилы и два пластиковых стаканчика. Качаю головой. Маура бросает в стаканчик два кубика льда и наливает себе спиртного.

— Я знала, что ты меня вычислишь. Рассказать, как все произошло?

— Давай я сам. Хочу проверить свои догадки.

Невестка ложится на кровать, на живот. Она навеселе.

— У вас с Филипом были бурные отношения? Сплошные американские горки: взлеты, падения. Крики, скандалы, потом вспышка страсти.

— Да. — Она подозрительно на меня смотрит.

— Да ладно, мы же братья, я помню все его романы. Ну и вот, может, тебе надоели ссоры, а может, все изменилось после рождения сына. Как бы то ни было — вмешался Баррон. Ты начала забывать размолвки с Филипом, забыла, что собираешься его бросить.

— И ты подарил мне амулет.

Вспоминаю тот вечер — мы разговаривали на кухне, племянник плакал, дедушка спал в кресле в гостиной.

— Да. Он и мою память стирал.

Маура отпивает текилы.

— Ты сильно страдала от побочных эффектов.

Вспоминаю, как Маура сидела рядом со мной на лестнице и болтала ногами, просунув их между перилами. В такт одной ей слышной музыке.

— Да, музыка. Я так по ней скучаю.

— Ты говорила, она была красивая.

— Я в средней школе играла на кларнете. Не очень умело, но ноты читать до сих пор могу. — Девушка смеется. — Пыталась записать мелодию, но не успела: музыка прекратилась. Может, я ее больше никогда не услышу.

— Слуховая галлюцинация. А у меня от магии обычно головные боли. Скажи спасибо, что все кончилось.

— Какое прозаическое объяснение. — Маура корчит мне рожу.

— Ну да. Так вот. Ты узнала, чем занимаются Филип и Баррон, и сбежала. Вместе с сыном.

— У твоего племянника, между прочим, имя есть. Аарон. А ты ни разу не назвал его по имени.

Удивительно, я ведь почему-то никогда не считал малыша родственником. Сын Филипа и Мауры, но никак не мой племянник. Посторонний ребенок, имени которого я не знаю, нормальный, не имеющий отношения к нашей идиотической семейке.

— Вместе с Аароном. Филип, кстати, догадался, что вы из-за меня уехали.