Ее лицо в мгновение стало серьезным, она спросила:

— Ты мне веришь?

— Верю... Я скоро вернусь. — И Боуман скрылся из виду.

Ему пришлось проскользнуть в нескольких футах от Кзерды, который по-прежнему внимательно изучал лица всех, кто проходил мимо него, так нахально и открыто, что у людей от его взгляда возникало неприятное ощущение. Пройдя дальше, почти уже около выхода, Боуман миновал китайскую парочку, которая вежливо аплодировала. Их он видел еще в Арле. Они были заметной и необычной парой. Так как невозможно было предположить, что они приехали сюда из самого Китая, то, должно быть, они являлись гражданами Европы. Боуман машинально подумал, чем может заниматься китаец в Европе, но тут же выкинул эти мысли из головы: у него были другие, более важные заботы. Он обогнул арену, прошел ярдов двести на юг вдоль дороги, перешел ее и повернул обратно, направившись с тыльной стороны к кибиткам каравана Кзерды, которые располагались двумя плотными рядами в стороне от дороги. Казалось, что в этот час лагерь был пуст.

Кибитка Кзерды не охранялась, не было охраны и около бело-зеленой кибитки, но в этот вечер не эти кибитки являлись объектом внимания Боумана. Та, которая его интересовала, как он и предполагал, охранялась: на площадке перед дверью сидел Мака с бутылкой пива в руке.

Боуман медленно приблизился к кибитке, Мака опустил бутылку с пивом и угрожающе взглянул на него. Боуман, не обращая на цыгана никакого внимания, подошел еще ближе и стал неторопливо разглядывать Мака и кибитку. Мака щелкнул пальцами, это, без сомнения, означало, что Боуману лучше уйти. Боуман не шевельнулся.

— Проходи, — грозно сказал Мака.

— Цыганская свинья! — с удовольствием произнес Боуман.

Мака, не веря своим ушам, на секунду замер. Затем бешенство переполнило его, и он, перехватив бутылку за горлышко, начал подниматься. Но реакция Боумана была молниеносной, он сильно ударил цыгана еще до того, как тот успел твердо встать на ноги. Удар Боумана в сочетании с собственным движением цыгана — он почти налетел на кулак — произвел поразительный эффект: глаза Мака едва не вылетели из орбит, он попятился как пьяный. Боуман ударил еще раз и с такой силой, что в тот же миг Мака потерял сознание и грохнулся бы на пол, если бы Боуман не подхватил его. Боуман подтащил Мака к кибитке и убрал с глаз долой от случайных прохожих.

Боуман быстро осмотрелся. Если кто-то и видел эту короткую схватку, то он должен сделать так, чтобы больше ни один человек не узнал об этом. Дважды Боуман обошел вокруг кибитки, но никого не нашел — никаких признаков опасности. Он поднялся по ее ступенькам и вошел внутрь. Эта часть кибитки была пуста. Дверь в следующую была завинчена двумя болтами. Боуман вывинтил их и проник туда.

Некоторое время он ничего не мог разобрать в сумраке. Окна были плотно завешены тяжелыми занавесками. Боуман раздвинул их. Близко к выходу стояла трехъярусная койка, которую он уже видел в прошлую ночь. Как и прежде, на ней лежали трое мужчин. Прошлой ночью это не имело особого значения: койки и предназначены для сна, и ни у кого не возникает подозрения, если они заняты ночью. Однако они были заняты и днем. Боуман был уверен, что именно так и будет.