— Мне нужно спросить тебя, дорогая, — сказал ле Гран Дюк, — выполнила ли ты мои указания?

— В точности, мсье ле Дюк.

— А ответ?

— Через девяносто минут, если повезет. Если нет — через два с половиной часа.

— Куда?

— Ответы «до востребования» в четыре адреса, мсье ле Дюк: в Арль, Сен-Мари, Эгю-Морте и Гро-дю-Руа. Достаточно, я надеюсь?

— В высшей степени. — Ле Гран Дюк удовлетворенно улыбнулся. — Бывают случаи, моя дорогая Карита, когда я сам себя спрашиваю: что бы я без тебя делал?

Перегородка снова бесшумно поднялась. «Ролле» рванулся вперед на зеленый свет, и ле Гран Дюк с сигарой в руке откинулся в кресле, обозревая окрестности с обычным снисходительным видом. Внезапно после довольно недоуменного взгляда через лобовое стекло он наклонился вперед на целых два дюйма — действие сие означало, что ле Гран Дюка что-то очень заинтересовало. Он нажал кнопку управления перегородкой.

— Около голубого «ситроена» есть свободное место. Поставь машину туда.

«Ролле» медленно остановился, и Дюк совершил невиданный ранее подвиг: самолично открыл дверцу и вышел из машины без посторонней помощи. Он неторопливо прошел вперед, задержался и посмотрел на лежавшие в канаве кусочки желтой бумаги от разорванного конверта, которые только что выбросил Боуман; затем на китайца, который тщательно расправлял в руках несколько кусочков этой бумаги.

— Кажется, вы что-то потеряли? — спросил ле Гран Дюк любезно. — Могу я помочь вам?

— Вы очень добры. — Английское произношение китайца было безукоризненным. — Ничего особенного. Моя жена потеряла одну сережку. Но я ее так и не нашел.

— Мне очень жаль.

Ле Гран Дюк не спеша прошел в патио мимо сидящей жены китайца, слегка кивнув ей. «Эта женщина, безусловно, евразийка, — отметил он про себя. — И очень красивая. Не блондинка, конечно, но очень красивая». В обоих ушах у нее были серьги. Ле Гран Дюк прошел через патио и присоединился к Лиле, которая одиноко сидела за столиком. Он внимательно посмотрел на девушку:

— Ты выглядишь такой печальной, моя дорогая.

— Нет, нет.

— Я же вижу. У меня особый нюх на это. Что ты расстраиваешься? У тебя же всегда есть возможность убедиться в добропорядочности Дюка де Кройтора. — Он взял ее руку. — Позвони хоть сейчас своему отцу, моему другу графу Делафонту. Он успокоит тебя, даю слово Дюка де Кройтора.

— Не надо, Чарльз, пожалуйста.

— Вот так-то лучше. Готовься срочно к отъезду. Это очень важно. Цыгане уезжают, по крайней мере те, в ком мы заинтересованы. И, куда бы они ни поехали, мы последуем за ними.

Лила хотела встать, но он жестом остановил ее:

— Срочно — это понятие относительное. Скажем, через час. А сейчас мы должны перекусить на скорую руку перед дорогой в негостеприимные пустынные просторы Камарга.

Человеку, впервые попавшему в эти места, Камарг кажется безлюдным и негостеприимным — огромные пустынные небеса и беспредельные горизонты. Камарг выглядит как плоское и безводное ничто, как земля, давно покинутая жизнью и оставленная сохнуть, медленно умирая, под безжалостными лучами солнца, висящего в вылинявшем бледно-голубом небе. Но если человек пробудет здесь достаточно долго, чтобы привыкнуть и освоиться, он поймет, что первое впечатление — как обычно и бывает — дает неправильное представление. Действительно, земля эта сурова и уныла, но назвать ее враждебной или мертвой никак нельзя: она не так однообразно безжизненна, как какая-нибудь жаркая пустыня или сибирская тундра. Здесь есть вода, а где есть вода, там земля не может быть мертвой. Здесь есть большие и маленькие озера, переходящие в болота: одни — по щиколотку лошади, другие — достаточно глубокие. Здесь есть своеобразный колорит: постоянно меняющиеся синие и серые тона встревоженной ветром воды, бледно-желтые границы болот, окантовывающие водную гладь озер, почти черный цвет гладких крон кипарисов, темно-зеленый — соснового бурелома, ярко-зеленый — пышных пастбищ, резко выделяющихся на фоне скудной сухой растительности и иссушенных солнцем соляных равнин, занимающих большую часть окрестной земной тверди. К тому же здесь есть жизнь: множество птиц, часто встречаются небольшие стада черных коров и редко — табуны белых лошадей. Здесь есть фермы и ранчо, но они расположены так далеко от дорог и так хорошо скрыты буреломом, что путешествующие по этим местам очень редко могут их видеть. И все же, бесспорно, на плоских равнинах Камарга нет ничего, что может броситься в глаза: они плоские и ровные, как успокоенное солнцем летнее море.