Следующая пещера не представляла для Боумана никакого интереса, так как ее своды были высокими, терялись в темноте, и только летучая мышь могла забраться туда. Еще одна арка смутно вырисовывалась во мраке.

— Какое жуткое место, — прошептала Сессиль.

— Да, мне не хотелось бы жить здесь постоянно. Через несколько шагов она сказала:

— Мистер Боуман...

— Нейл.

— Можно мне взять тебя за руку? «В наше время, — подумал он, — уже не задают таких вопросов».

— Возьми, пожалуйста, — вслух сказал он, соглашаясь. — Ты не единственный здесь человек, который нуждается в участии.

— Я не об этом, я не боюсь, просто ты постоянно мигаешь фонариком, освещая разные места, и мне трудно поспевать за тобой.

— А!

Она взяла его за руку и больше уже не спотыкалась, зато ее затрясло, словно в приступе малярии. Вскоре она сказала:

— Что ты ищешь?

— Ты хорошо знаешь, что я ищу.

— Возможно, они спрятали его.

— Они могли спрятать его. Они не могли похоронить его, если не захватили с собой несколько шашек динамита, но могли спрятать его. Под обломками известняка. Их достаточно много вокруг.

— Но мы прошли мимо множества куч известняка. Тебя они не волновали.

— Когда мы найдем свежий холмик, ты поймешь разницу, — сказал он сухо. Сессиль снова охватила сильная дрожь, и он продолжил: — Зачем ты пошла сюда, Сессиль? Ты действительно не боишься? Я же чувствую, тебя просто трясет от страха.

— Мне лучше трястись от страха здесь, с тобой, чем там, одной.

В любой момент от страха у нее могли застучать зубы.

— Возможно, ты и права, — признал он.

На этот раз они прошли чуть-чуть выше и через другую арку вошли в следующую пещеру огромных размеров. Сделав несколько шагов, Боуман внезапно остановился.

— Что с тобой? — прошептала Сессиль. — Что случилось?

— Не знаю. — Он помолчал. — Нет, пожалуй, знаю. Впервые и его охватил озноб.

— Тебя тоже трясет?

— Меня тоже. Но это совсем другое. Я дрожу как осиновый лист.

— Так в чем же дело?

— Здесь. Это то место. Когда ты будешь такой же старой и грешной, как я, ты сможешь определять это по запаху.

— Смерть? — Теперь ее голос дрожал. — Люди не могут чувствовать смерть.

— Я могу. — Он выключил фонарик.

— Включи его. — Ее голос звучал на самой высокой ноте, близко к истерике. — Бога ради, включи его! Пожалуйста!

Боуман отстранил руку Сессиль, обнял ее и прижал к себе. Еще немного — и их дрожь достигнет определенной степени синхронности, возможно, не такой, как у пары танцоров, выступающих по телевидению, но достаточной, чтобы успокоиться. Когда они действительно немного успокоились, Боуман сказал:

— Видишь, чем эта пещера отличается от остальных?

— Свет! Сюда откуда-то проникает свет!

— В самом деле.

Боуман и Сессиль медленно двинулись вперед и подошли к огромному нагромождению камней. Они скользили взглядом по куче обломков все выше и выше, до самого потолка, пока не увидели большой квадратный кусок звездного неба. По каменной осыпи, от вершины до самого основания, сбегала узкая дорожка растревоженных камней, дорожка, которая, очевидно, появилась недавно.

Боуман включил фонарик; у него не возникло никаких сомнений: дорожка действительно образовалась недавно. Он осветил фонариком подножие осыпи, и вдруг луч фонаря, словно по своей воле, замер, осветив холмик из известняковых обломков приблизительно восьми футов длиной и трех высотой.