Гельголанд

– Все говорит о том, что предмет – это капсула. Такая же, как и у первого трупа. Разве вы не хотите узнать, какое сообщение в ней содержится, Линда?

– Нет, не хочу!

Проговорив это, молодая женщина сняла с себя перчатки и бросила их в раковину возле выхода. Эндер оставил дверь приоткрытой, и теперь через эту щель, держа телефон в руке, она проскользнула в коридор.

– Я отключаюсь, – заявила Линда.

– Нет, подождите! Послушайте меня, пожалуйста!

Линда в нерешительности остановилась и оглянулась – от волнения она забыла, в какой стороне от прозекторской находился лифт, справа или слева?

– Вы можете говорить все, что угодно, даже то, что на небесах лучшая в мире ярмарка, но я не буду вонзать нож в тело этого человека!

– Пожалуйста, ответьте мне всего на один вопрос!

– Вы хотите знать, потеряли ли вы рассудок? Что ж, отвечу: без всякого сомнения!

Линда принялась жадно вдыхать воздух, но, как ни странно, трупный запах по-прежнему продолжал ее преследовать и никак не хотел исчезать из носа.

Тут из телефона вновь раздался голос Херцфельда, который спросил:

– А что, если указания, содержащиеся в капсуле, должны привести меня не к трупам, а к живым людям? Может быть, я нашел первое сообщение относительно Эрика слишком поздно? Возможно, мы вовлечены в коварную и одновременно столь же хитроумную игру, и в этом трупе, найденном вами, сокрыто имя очередной жертвы, которую еще можно спасти. Причем в каждую секунду, которую мы с вами теряем в пустых спорах, шансы на спасение уменьшаются. Неужели вы допустите, чтобы мы опоздали?

– Все это только ваши предположения, – ответила Линда, подходя к лифту.

– Желтая пластиковая капсула в шее этого мужчины – это не предположение. Она реальна. Конечно, сейчас вы можете отказаться и просто ждать, пока я приеду. Но есть и другой вариант: мы используем выпавший нам шанс, выиграем время, которое неумолимо уходит, и, возможно, успеем спасти чью-то жизнь.

В ответ Линда рассмеялась и нажала на кнопку лифта.

– Это какой-то абсурд. Прекратите обманывать меня, профессор.

– Что вы имеете в виду?

– Речь идет не о каких-то неизвестных жертвах. До них вам нет никакого дела! Вы заботитесь только о своей дочери!

Херцфельд какое-то время молчал, а когда ответил, Линде показалось, что голос профессора дрожит. Однако это могло быть связано и с тряской на дороге, наложившейся на его вопрос:

– У вас есть дети?

– Мне двадцать четыре, – ответила она таким голосом, в котором ясно читалось: «Не дай бог!»

– Но вы хотите их иметь?

– Когда найдется подходящий жених, – фыркнула она в трубку, а про себя подумала: «А что, если такой никогда не подвернется?»

Линда еще раз задала себе вопрос Херцфельда и потом ответила:

– Да, я люблю детей. Я и сама еще, если разобраться, настоящий ребенок. Будь по-другому, стала бы я рисовать комиксы?

– Отлично. Выходит, вы все же подумываете над тем, чтобы стать матерью. Конечно, материнское чувство вам еще не знакомо, но некоторая предрасположенность все же имеется. Я прав?

В этот момент лифт пришел в движение и, судя по световому табло, начал спускаться со второго этажа.